Красный Рыцарь - Майлз Кэмерон

— О, Дева Мария, — перекрестившись, произнесла она, — они здесь. Прямо здесь, в крепости. Следуйте за мной! — позвала Амиция и побежала к двери.

Сим понесся за ней, как и Гэвин, который, правда, сначала отыскал свой меч, валявшийся в углу, и на всякий случай прихватил баклер лучника.

Несмотря на прескверный характер, новый жеребец капитана был не из трусливых и упивался сражением. Он бросался то в одну сторону, то в другую, поднимался на передние копыта и лягался окованными железом задними, таранил противников корпусом, благодаря чему вокруг Красного Рыцаря всегда оставался клочок свободного от врагов пространства, во всяком случае — от живых. Боглинов, пытавшихся залезть под коня, чтобы перегрызть тому сухожилия или хотя бы просто ранить, он беспощадно втаптывал в землю или отбрасывал точными ударами копыт. Капитан давно потерял счет убитым ими врагам. Руки отваливались от усталости, хотя что говорить — он и в бой–то отправился почти без сил, с трудом держа оружие.

Рыцари, как на совместных тренировках, принялись расчищать себе путь, чтобы находиться ближе друг к другу — конь к коню, воин к воину.

Рубанув сплеча, будто пробирался сквозь плотные заросли лиан, капитан одним махом лишил очередного монстра обеих рук, затем подался вперед, балансируя в стременах, и вторым ударом пробил голову другого, а Георг — в пылу схватки Красный Рыцарь решил назвать коня Георгом — попятился. И они уперлись в Плохиша Тома, перемалывавшего вражеские жизни, словно мельница.

Капитан не стал ему мешать. Поднял забрало, смотровой щиток и жадно глотнул свежего воздуха. Георг нетерпеливо рвался обратно в бой. Красный Рыцарь приподнялся и осмотрел поле битвы. Его людям удалось сохранить строй, пусть в нем и было несколько проплешин.

«Нас просто похоронят тут заживо».

Он не знал, сколько прошло времени, да и никто этого не знал, потому как время в бою течет по–другому. До траншеи, оставшейся позади, с окопавшимися в ней гильдийцами мастера Рэндома, добрались люди в пурпурно–желтых табардах, а солдаты в ярко–красных плащах плотным строем заняли позиции непосредственно за ними. Еще дальше, за мостом, земля пестрела ярко–зеленым. Лучники из королевских охотников.

— Жак! — громко крикнул капитан.

Слуга находился всего в нескольких ярдах от него, сражаясь за собственную жизнь.

— Карлус!

Горнист не нашел времени, чтобы просто обернуться.

— Черт! — выругался Красный Рыцарь.

Сейчас была дорога каждая секунда, каждый дюйм свободного пространства, и гонку со временем он проигрывал. Нужно было уезжать. Немедленно.

Красный Рыцарь повернул коня и направил его на противника Жака. Те несколько сотен фунтов, что весил ирк, конь весом почти в тонну даже не заметил.

Меч капитана сразил очередное чудовище, когда одна из дюжины тварей под копытами коня Жака смертельно ранила животное. Скакун и его всадник рухнули на землю. В ту же секунду верного слуги не стало. Молодой мужчина снова развернулся, лишив жизни ирка под копытами Георга, и мог лишь бессильно наблюдать, как вражеское копье пробило челюсть Карлуса, отчего тот скончался на месте и упал вместе с горном. С ним исчезла и последняя возможность пробиться на свободу. Еще один взмах меча — и голова боглина, пытавшегося вцепиться зубами в горло Георга, отделилась от тела. Капитан взревел и осмотрелся по сторонам в поисках помощи.

Носилки с раненой королевой поднимали по длинной извилистой дороге, ведущей к воротам крепости, под охраной сэра Дрианта и еще пяти рыцарей.

Король приказал своим людям выстроиться за ним.

— В последний раз умоляю вас одуматься, милорд, — не унимался сэр Алан, — будь сэр Глендовер жив, он бы ни за что не позволил вам ехать.

Услышав слово «позволил», король отринул последние сомнения.

— Король здесь я, — заявил он. — За мной!

В самом центре поля плотным кольцом сражались наемники и те, кто отправился вместе с ними. Монарх направил коня с шипом на голове прямиком на знамя с плетеными восьмерками:

— Вперед!

Гармодий плевался от ярости, но все равно развернул коня и последовал за королем, которому не терпелось кинуться прямиком в объятья врага. Прими он любое другое решение — остался бы в безопасности.

Королева умрет. А он, Гармодий, так ее любил, как король никогда не был способен и никогда не будет, поскольку она — совершенное дитя герметизма. Сам ангел, снизошедший на землю.

Но как художник стремится уберечь свое величайшее творение, так и Гармодий не мог допустить гибели короля. Не сейчас, когда победа или по крайней мере их спасение так близко.

«Всем нам свойственно ошибаться, — размышлял старый маг. — А ведь если я умру, все мои знания исчезнут вместе со мной».

Это было сродни некой доисторической катастрофе, которую наделенный знаниями мудрец навлек на все человечество.

Но времени на раздумья у него уже не оставалось.

Шип смотрел и не верил собственным глазам, ибо цель, ради которой он затеял всю эту войну, сама, абсолютно беззащитная, устремилась к нему. Глупейший поступок, на который чародей не сумел бы его побудить никакими уловками.

Король.

Сперва монарх направлялся в крепость, и Шип уже готовился признать поражение, ибо в крепости король оказался бы вне досягаемости. Но нет. Этот глупец развернул рыцарей во чрево чудовищного воинства Шипа.

Тем временем боглины пробрались в монастырь.

Чародей не мог решить: покончить с королем лично, применив силу, чего очень хотелось, или отправить на выполнение этой задачи кого–нибудь из наиболее смертоносных монстров.

И тут его осенило: как бы ни закончилось сегодняшнее сражение, если король умрет — он, Шип, победил. Не важно, какая сила передвигает его, будто пешку, — смерть короля Альбы намного, намного возвысит его. Среди людей начнется гражданская война, а это значительно ослабит их влияние в здешних краях.

Падший маг собрал силу для решающего удара.

Его соратники умирали один за другим.

Различать рыцарей в броне не так–то просто, поэтому капитан не знал, кого именно он больше никогда не увидит живым. Да и наблюдать за гибелью парней ему было недосуг, он мог позволить себе лишь изредка бросить мимолетный взгляд. Кольцо боглинов сжималось все туже, и чем плотнее их окружали, тем больше людей прощались с жизнью, раздавленные павшей лошадью, проткнутые копьем или сраженные шальной стрелой.