Без помощи вашей - Роман Евгеньевич Суржиков

вам служить не обязан! Полли уговорила вас спасти — я и спас. А теперь идите своей дорогой!

Снайп покачал головой:

— Хозяин, вы себя не видите. Тощий, как скелет, на ногах еле держитесь. Куда вам в потасовку?

Хармон и не думал отступать. Он падал от усталости — это верно. Но Светлая Сфера неудержимо влекла его, чудесным образом придавала решимости.

— По двадцать эфесов каждому, — бросил Хармон. — Если заберем ее, получите по двадцать золотых. А не заберем — граф Шейланд разыщет нас всех и спустит шкуру. Причем первыми освежует тебя и меня, Джоакин: нас двоих-то он в лицо знает.

Воины переглянулись. Втроем против пятерых… или десятерых. Но сонных и, наверняка, нетрезвых. Приз — двадцать эфесов на брата, то есть — пара лет безбедной жизни. А на другой чаше — гнев лорда-землеправителя, от которого придется скрываться на краю света.

— Ладно, — кивнул Снайп.

— Идет, — согласился Джоакин.

Они сунули кляп в пасть тюремщику и вышли из пыточной. Доксет, что ждал их на верхней площадке, заметно волновался.

— Что же, хозяин, пойдем-то отсюда поскорее? Пора уходить, да?

— Еще не пора, — отрезал Хармон. — Кое-что заберем.

Они загасили факел и открыли дверь. Стояла летняя лунная ночь. Хармон Паула сразу опьянел от свежего воздуха. Глаза, привыкшие к темноте камеры, видели ясно, как днем. Квадратная башня с прилепившимся к ней огрызком стены, поодаль — двухэтажное каменное здание. Заросшая бурьяном канава — видимо, бывший ров. Простор между башней и домом завален большими и малыми булыжниками, их опутывают паросли травы. Вот и все, что осталось от старой крепости. Какие жалкие руины! Подумать только! Сидя в темнице, Хармон был уверен, что над ним — полноценный могучий замок с сотней воинов гарнизона! Остатки страха улетучились из груди.

— Ну же, вперед!

Они двинулись к дверям казармы, переступая осколки камней. Когда до здания оставалось шагов двадцать, дверь раскрылась. Тюремщик соврал: его пособники не спали. По крайней мере, один из них.

Крупный мужик, голый по пояс, с топором в руке вышел во двор и успел сделать пару шагов прежде, чем заметил пришельцев.

— Эй, вы кто?

— Мы-то?.. — преспокойно мурлыкнул Хармон, продолжая приближаться. — Да брось! Не узнаешь, что ли?

— Откуда мне знать! Спрашиваю, кто вы?

Мужику следовало бы тут же вернуться в казарму, захлопнуть дверь и поднять тревогу. Будь он солдатом барона Деррила, несомненно, так и сделал бы. Но этот дурак, видимо, никогда не служил в гарнизоне.

— Стой! В последний раз спрашиваю: ты кто?!

Хармон остановился в пяти шагах от мужика:

— Да присмотрись же ты! Не узнаешь?

Тот присмотрелся и выронил ругательство:

— Твою праматерь! Трево…

Снайп выступил из-за спины торговца и метнул в мужика секиру. Попал не лезвием, а обухом, но этого хватило: горе-часовой свалился и умолк. Снайп подобрал свое оружие, Хармон взял топор мужика. Толку мало — торговец едва мог поднять его, но все же.

Изнутри донеслось какое-то шевеление, голоса.

— Проснулись, — бросил Джоакин. — Быстро, внутрь!

Они вбежали в здание. Коридор был широк и темен, голоса слышались из комнаты справа, оттуда же виднелся отблеск огня. Джоакин и Снайп ринулись к двери, а из комнаты высыпали им навстречу один, второй, третий… четверо. Первый нес горящий факел.

Схватка вышла короткой и жаркой. Лязг стали о сталь, шарканье шагов, проклятья, стоны, вскрики. Люди налетели друг на друга, смешались в толчее. Для боевого оружия оказалось слишком тесно, и они кололи друг друга кинжалами, били рукоятями, швыряли на пол, топтали ногами. Факел упал, по потолку разбежались уродливые пляшущие тени…

Когда утихло, на ногах остался лишь один — Джоакин Ив Ханна. Ну, и Хармон-торговец, который благоразумно держался в стороне. Трое врагов были ранены, один не подавал признаков жизни. Доксет получил булавой по шлему. Удар вышел скользящим, но все же достаточным, чтобы оглушить старого солдата. Снайп сидел у стены, зажимая ладонью глаза. Факельщик, прежде, чем был повержен, ткнул огнем в лицо Снайпу.

— Дай-ка взгляну.

Хармон посветил. Брови сгорели, переносица была обожжена, но глаза не пострадали.

— Присмотри за ними, — Хармон указал Снайпу на лежащих врагов. — Джоакин, а ты иди со мной.

— Легко все было, — сказал Джоакин, когда они поднимались ступенями. — Сброд какой-то, а не бойцы.

— Этот сброд едва не уморил меня голодом! — возмутился Хармон.

Однако понимал, что Джоакин прав: тюремщики дрались слишком плохо, как для людей, которым поручили охранять Священный Предмет. Они даже не сумели как следует расставить часовых, организовать вахту. Люди Хармона почти застали их врасплох! Эти мысли насторожили торговца. Что-то было не так. Возможно, первый тюремщик все же соврал, и Светлая Сфера не находится здесь? Довольно отчаянная ложь с его стороны: ведь ничто не помешает Хармону вернуться в подземелье и расправиться со лжецом!

Они поднялись на второй этаж. Хармон забыл разузнать у пленника, где именно находятся капитанские покои, но легко определил их: по левую руку было несколько дверей, а по правую — всего одна. За нею явно располагалась самая просторная комната в казарме. Хармон вошел туда, и сразу взгляд упал на искомый сундук. Это было могучее устрашающее чудовище, сродни дикому вепрю. Темнела дубленая кожа на боках, грозно поблескивали полосы меди. Огромный навесной замок одноглазо таращился на торговца.

Хармон взял со стола канделябр, зажег свечи и поставил около замка.

— Дай-ка мне свой нож.

Джоакин, поколебавшись, протянул торговцу искровый кинжал.

— Вы с ним поосторожнее…

— Не бойся, останется в целости. А теперь выйди.

— С чего бы?..

— Выйди, сказал! Не стоит тебе видеть того, что здесь. Не захочешь выходить — потащишь на себе весь сундук.

Джоакин хмыкнул и вышел в коридор, прикрыв дверь за собою.

Хармон сунул в замочную скважину тонкое острие кинжала. Наверное, у кого-то из поверженных врагов отыскался бы ключ… но жаль было времени на обыск, очень уж нетерпелось торговцу проверить. Полезно водить знакомства с разными людьми: много чего любопытного узнаешь. О Предметах, о хворях, о первородных семействах и рыцарском оружии, об искровых поездах… о том, как вскрывать замки. Внутри механизма щелкнуло, замок отвис набок. С замиранием сердца Хармон открыл сундук.

Там лежало нечто, завернутое в бархатную тряпицу. Торговец схватил вещь, поднял, боясь развернуть и проверить. Ну же! Она? Или не она? Четыре тысячи эфесов, роскошный дом, привольное житье, прелестная женушка