Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид

запрятаны отряды людей таким образом, чтобы образовать перекрестный огонь. Прибывающий отряд должен был очутиться в полной власти революционеров.

Тишина, царившая в деревне, не ускользнула от внимания папских стрелков, и их удивило, что товарищи не вышли к ним навстречу.

Их размышления были прерваны неожиданным окриком из таверны:

— Сдавайся, капитан! Отдай свою шпагу солдатам республики!

— Что значит эта наглость! — вскричал Гвардиоли, повертываясь к таверне. — Сержант, отыщите этого человека, приведите его сюда и всыпьте ему горячих!

— Ха! ха! ха! — раздался смех. Затем последовало вторичное требование о сдаче.

Солдаты прицелились, готовясь но первому сигналу поразить насмерть предполагаемых жалких мужиков.

— Мы не жаждем вашей крови! — говорил тот же иронический голос. — Если, конечно, вы не заставите нас ее пролить. Папские солдаты! Вы окружены солдатами законного правительства республики. Вашего властелина нет в Риме, он постыдно бежал. Мадзини управляет городом, а мы пришли управлять здесь… Вы в нашей власти… Первый, кто откроет огонь, будет виновником смерти всех своих товарищей, мы не пощадим никого. Будьте благоразумны. Сдайтесь добровольно. Сложите оружие, и мы вас примем как военнопленных. В противном случае вы получите по заслугам, как разбойники и продажные души.

Эта речь, наполовину насмешливая, наполовину угрожающая, повергла солдат Гвардиоли в неописуемое удивление. Что могло значить это требование, повторяемое с такой дерзостью и в то же время самоуверенностью? Они стояли в нерешительности.

— Товарищи! — крикнул тот же голос. — Эти молодцы, кажется, колеблются, они сомневаются в правдивости моих слов. Покажите им ваши карабины. Когда они сосчитают их, может быть, их недоверие пропадет.

Едва были произнесены эти слова, как послышался стук ружейных прикладов, и окна домов ощетинились высунувшимися штыками. Испуганный Гвардиоли и солдаты очутились между двухсот направленных на них дул.

Но и четверти этого количества было бы достаточно, чтобы образумить их.

Они поняли, что попали в ловушку, что разразилась давно ожидаемая революция, и, не ожидая приказания капитана Гвардиоли или младших офицеров, солдаты побросали оружие.

Через десять минут они уже столпились под трехцветным знаменем, крича во все горло: «Да здравствует республика», между тем как расстроенный и обезоруженный Гвардиоли шагал по той же самой комнате, где три дня тому назад был заключен Генри.

Сегодня он был сам пленником республиканских солдат.

XLIX. ПОХИЩЕНИЕ

То волоча девушку, то неся на руках, Корвино быстро бежал по горному ущелью. Наконец, считая себя в безопасности от погони, он остановился за утесом и стал поджидать товарищей.

Он слышал ружейные выстрелы и догадался, что пришли солдаты, но, рассчитав время, какое им понадобилось, для того чтобы взобраться на гору, он решил, что раньше, чем они достигнут вершины, его люди, забрав старого пленника, нагонят его в ущелье.

Четверо против одного… Он отлично заметил трусливое бегство офицера. Успех не подлежал никакому сомнению. Потому-то он и бежал раньше, чтобы выиграть время, так как ноша сильно мешала ему.

Покидая место боя, он крикнул своим, чтобы они захватили англичанина, по возможности, живым, потому-то разбойники и не пускали в ход своих пистолетов. Им не хотелось лишиться богатого выкупа.

Молодая девушка не оказывала никакого сопротивления. Она была без чувств. В таком состоянии ее и тащил Корвино.

Она очнулась на лужайке довольного дикого вида, окруженной деревьями и скалами. Она не плакала, не кричала. Она сознавала, что находится в полной власти бандита.

Мысли ее были смутны и неясны. Ей казалось, что она еще не вполне очнулась от страшного кошмара.

Она вспомнила пастухов, крик Генри при виде Корвино, борьбу между молодым англичанином и разбойниками, кинжалы, бегство Гвардиоли. Она потеряла сознание в тот момент, когда Корвино схватил ее на руки.

Когда она снова открыла глаза, она заметила кровь на платье разбойника и на своем собственном. Она вспомнила удар шпаги молодого англичанина по правой руке разбойника.

Каков был результат неравного боя? Убит ли англичанин, или снова взят в плен? Она слышала приказ, данный Корвино, захватить его живым. Она задрожала при мысли, что разбойники не исполнили этого приказания.

Она огляделась кругом и увидела, что разбойник перевязывает себе рану куском полотна, оторванным от рубашки.

Она смотрела на него с ужасом и отвращением. Кровь на его руках и лице делала его еще отвратительней, чем всегда.

Молодая девушка задрожала, как лист под дуновением ветра.

— Лежите смирно, синьорина, — произнес бандит, заметив, что она пришла в себя. — Подождите, пока я забинтую себе руку. Я снесу вас тогда на более мягкое ложе. Клянусь Мадонной! Англичанин дорого заплатит мне за эту рану!.. Сперва ушами, а потом двойным выкупом.

Забинтовав и подвязав руку, он снова заговорил:

— А теперь идем! Здесь оставаться дольше нельзя. Этот храбрый капитан вернется со своими солдатами. Идите, синьора. Теперь вам придется идти самой, я и так долго вас нес.

С этими словами он схватил молодую девушку за руку, поставил ее на ноги и тронулся в путь, как вдруг услыхал шаги четырех своих спутников.

Они крались между скал одни, без пленника.

Выпустив молодую девушку, Корвино бросился на них с криками ярости.

— Где же англичанин?.. Проклятие!.. Неужели вы его убили?..

Лючетта, затаив дыхание, насторожилась.

Люди замялись, как бы боясь сказать правду. Это молчание показалось молодой девушке зловещим. Вероятно, бандиты боялись сознаться в убийстве. Она вспомнила приказание Корвино и вздрогнула.

— Я слышал звук ваших пистолетов раньше залпа солдат. Вы, очевидно, стреляли в него?

— Да, начальник, — отвечал один из бандитов.

— И что же?

— Он запрягался в грот, и мы не могли подойти к нему близко, потому что у него была длинная шпага. Окружить его тоже не было возможности. Его можно было только убить… Но ты нам не велел.