Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев

Некоторые историки называют этот поступок государя безумной отвагой. Отваги тут действительно было много, а безумия – никакого.

Николай I спасал династию и империю.

И только так он и мог спасти ее, потому что никаких других военных команд в ту минуту у него не было. Не было и командиров, которым бы мог он доверить этот единственный в тот момент верный присяге батальон…

А вот поведение инициатора этих событий, генерала М.А. Милорадовича, действительно можно назвать безумным. Увидев, во что вылилась его игра в дворцовый переворот, Михаил Александрович азартно попытался отыграть ситуацию назад и тем самым спасти хотя бы свою карьеру.

Он бросился было к конногвардейцам, но те не спешили умирать за царя, хотя и присягнули ему. Милорадович, вскочив на коня, поскакал на Сенатскую площадь в сопровождении лишь своего адъютанта.

В двенадцать часов он прорвался сквозь толпу к выстроившимся в каре мятежникам и начал уговаривать солдат прекратить мятеж, поскольку они обмануты. Опасаясь, что уговоры Милорадовича подействуют на солдат, декабрист П.Г. Каховский выстрелил в генерал-губернатора.

Так оборвалась жизнь генерала. Впрочем, существует версия, что уговаривал Михаил Александрович не солдат, а офицеров, неправильно исполнявших его приказы, но это только версия. Следствие по делу декабристов, как мы увидим далее, было в этом направлении прекращено самим Николаем I.

Через полчаса после выстрела Каховского на Сенатскую площадь подошли эскадроны Конной гвардии. Николай I приказал выстроить их у Адмиралтейства. Какое-то время войска стояли друг против друга, не предпринимая никаких действий.

Подходили верные Николаю I части.

Подходило пополнение и к бунтовщикам. Без пятнадцати час примкнула к ним рота лейб-гренадер Александра Сутгофа. Еще через час под предводительством Николая Бестужева вышел на площадь.

Гвардейский экипаж – 1100 матросов.

Однако верных частей было больше. Подошел на Сенатскую площадь Измайловский полк, и мятежники были окружены. Через полчаса к восставшим, взяв крест, направился митрополит Петербургский Серафим.

– Воины, успокойтесь! – сказал владыка. – Вы против Бога и церкви выступили!

Появление владыки произвело большое впечатление на солдат, но офицеры-заговорщики помешали ему завершить дело миром.

– Какой ты митрополит? – с вольтерианским бесстрашием начали кричать они. – Константин в оковах! А ты изменник! Не верим тебе!

Как вспоминал А.Е. Розен, люди, шедшие с площади, просили восставших продержаться еще часок…

Еще часок – это до наступления темноты.

Темноту ждали все. Офицеры-бунтовщики – с надеждой. В темноте, обманывая солдат, они поднимали восстание.

Темнота помогла бы им и теперь… Темноты и опасался император. После депутации великого князя Михаила Павловича к восставшим он приказал рассеять мятежников картечью.

Было пять часов вечера.

Уже сгущались петербургские сумерки.

Наступал вечер первого дня тридцатилетнего царствования императора Николая I.

Первую ложку заваренной для него каши он сумел разжевать.

Император, который ведет навстречу мятежникам единственный верный присяге Преображенский батальон, – трагический символ русского XIX века…

События 14 декабря во многом были определены рецидивом сословной памяти о лихих гвардейских переворотах XVIII столетия, превративших поместное дворянство в класс свободных от каких-либо обязанностей рабовладельцев.

И тут дворянство можно было понять. Уже два царствования русские императоры только на словах декларировали уважение к их сословию, но никаких новых льгот не даровали. Более того, они вели неуклонное наступление на права, завоеванные ими в эпоху дворцовых переворотов.

В результате рабовладельцы убили императора Павла и поймали Александра I в капкан отцеубийства, из которого он не мог выбраться всю жизнь. Но и Александр I, хотя и пообещал, что при нем все будет как при бабушке, так и не воротил екатерининского раздолья.

Междуцарствие, образовавшееся после его кончины, давало дворянам еще один шанс на защиту построенной Петром I и его преемниками рабовладельческой империи…

События на Сенатской площади, имевшие место 14 декабря, стали только верхушкой айсберга, которому можно уподобить дворянское противостояние Павловичам. Ну а сами декабристы, как и последовавшие за ними революционеры, представляли собою более или менее яркие отражения живого солнечного света на мертвой, ледяной поверхности. Сверкания эти и воспринимались как борьба за народную свободу, хотя по природе своей определялись борьбой поместного дворянства с монархией за свободу рабовладения.

Николая I крепостникам не удалось ни поймать, ни запугать.

Вопреки предательству гвардейского генералитета (военный генерал-губернатор М.А. Милорадович и другие высшие командиры гвардии), вопреки запугиванию, вопреки прямому бунту он выиграл первое сражение. Провалилась еще одна попытка конституционного закрепления рабовладельческих отношений.

Уже на первых допросах декабристов выяснилось, что в подготовку восстания были вовлечены высшие чины империи.

15 декабря на допросах прозвучало имя члена Государственного Совета Михаила Михайловича Сперанского, следом – имена генералов Алексея Петровича Ермолова и Михаила Федоровича Орлова, адмирала Николая Семеновича Мордвинова…

Стало ясно, что М.М. Сперанский, как отмечал историк В.И. Семевский, был не только вовлечен в заговор, но может считаться и подстрекателем к вооруженному мятежу этих «маленьких умом гвардейских офицериков». Вслед за Сперанским все они – и эти, и те, и другие – были членами масонских лож, и сама организация заговора строилась по масонским образцам.

Размах заговора способен был испугать любого…

Многие исследователи отмечали, что следователи по делу декабристов исключали из анкет допросов вопросы, опасные для лиц, которых решено было освободить не только от суда, но и от обвинения[185]. Ну а поскольку, – делают вывод эти исследователи, – Николай I держал все следствие под личным контролем, то, значит, это он и отдавал соответствующие команды.

Заседание следственной комиссии по делу декабристов. Рисунок В. Адлерберга. 1826 г.

Думается, что это не вполне верно… Тогда можно сказать, что и неразбериха с присягами, устроенная М.А. Милорадовичем, тоже совершалась с согласия Николая I. Ведь так и было, и, значит, так и можно говорить, правда, обязательно добавляя при этом про 60 тысяч штыков «в кармане» Михаила Андреевича, которыми он угрожал Императорскому Дому. Думается, что злых языков и лживых перьев в карманах у лиц, которых было решено освободить не только от суда, но и от обвинения, было не меньше…