Вирус "Reamde" - Нил Стивенсон

Велико было искушение дернуться, чего, собственно, и добивался снайпер, но Шеймус только скосил глаза на вертолет. На покореженной кабине трудно было различить след от нового выстрела, однако, пока Шеймус смотрел, просвистела следующая пуля, и он увидел, как она ударила в фюзеляж за кабиной, под двигателем. Там же, на расстоянии в ладонь, была и дырка от предыдущего попадания.

Между двумя дырками возникла третья.

Этот гад использует вертолет как мишень для пристрелки.

Нет, погоди. Что это за запах?

– Бензин! – крикнул Джек. – Бак пробит! Шеймус, я вылезаю!

И Джек, расстегнув ремень, наклонился из кабины. Резкое движение причинило ему такую боль, что он заорал. Любой человек, если он не законченный моральный урод, сейчас пожалел бы Джека, захотел бы ему помочь или хотя бы крикнул пару ободряющих слов, но Шеймусу было не до нежностей: тактический расчет на время вытеснил всякие душевные порывы. Джек делал то, что нужно, без всякой помощи и даже подсказок со стороны. Если Шеймус сейчас двинется или хотя бы подаст голос, снайпер получит желаемое, и Джек ничего не выиграет.

Потому что, надо думать, снайпер подозревает, что рядом есть человек по имени Шеймус, не раненный и способный передвигаться. Все это можно было понять из слов Джека. Снайпер создавал для вертолетчика угрозу сгореть заживо, чтобы Шеймус не выдержал и бросился на помощь.

Однако теперь Джек двигался, и снайперу, чтобы создать угрозу для жизни раненого, надо было стрелять прямо в него, а этому мешал вертолет. Джек кулем выпал из боковой кабины и теперь, пусть и медленно, полз по снегу к ложбинке: страх сгореть пересиливал боль в спине.

Холодный бензин так просто не загорится, стрелять по нему с такого расстояния – пустая трата пуль. Шеймус, большой знаток высокоскоростной съемки огнестрельного оружия, знал, что струя медленногорящего пороха и раскаленного газа из его «ЗИГа» вполне может воспламенить бензин – надо только подойти ближе.

На беду, до вертолета было футов двадцать. Джек полз на локтях – для человека с тяжелой позвоночной травмой он двигался на удивление резво.

Шеймус встал и секунды две просто стоял во весь рост и смотрел вперед. Снайпер сидел на камне, держа винтовку наготове, но смотрел поверх прицела. Он тут же попытался поймать Шеймуса в перекрестие, однако тот отлично знал, сколько времени ему на это потребуется. Даже для опытного стрелка в первый миг через оптику все выглядит непривычно, и, поворачивая дуло за быстро движущейся целью, невольно ведешь его слишком резко.

А Шеймус и впрямь двигался быстро. Запечатлев в мозгу положение снайпера, он зигзагами рванул к вертолету. Добежав до места, откуда виден был мокрый от бензина бок вертолета, он навел пистолет, три раза быстро нажал на спуск и, не дожидаясь результата, рыбкой прыгнул вниз, выиграв сразу футов шесть – восемь. В следующий миг он уже скользил на животе по каше из подтаявшего снега и мокрой грязи. Все вокруг озарилось, словно сзади открыли жалюзи, впустив в рощицу яркий солнечный свет. Дальше Шеймус скатился кувырком, увеличив расстояние от горящего вертолета и затушив (он надеялся) куртку, если та вспыхнула на спине. Затем пополз по колее, проложенной на снегу Джеком.

Вертолетчик отыскал практически идеальное укрытие – узкую промоину в самом начале ложка, среди густого кустарника. Она была на бросок камня от вертолета, но в тактическом отношении представляла собой совершенно другой мир.

Шеймус знаками показал Джеку остановиться. Он не навел на вертолетчика «ЗИГ», но и того факта, что держит в руке заряженный пистолет, скрывать не стал.

– Еще раз пикнешь – пристрелю, – сказал Шеймус. – Извини. Таковы правила. Понял?

Джек кивнул.

– У снайпера затруднение, – продолжал Шеймус. – Он подозревает, что мы живы, и предпочел бы с нами разделаться, однако видел, что мы выслали кого-то вперед, так что должен их догнать и убить. Держу пари, сейчас он скажет себе: «Гори оно все синим огнем! Я иду за теми, кто убежал», – и обойдет лощину стороной, потому что она уравнивает шансы – от снайперской винтовки тут толку мало: чтобы стрелять, надо приблизиться на расстояние выстрела из вот этого. – Шеймус крутанул пистолетом. – Через некоторое время я пойду за ним. Ты останешься. Хочешь, дождись, когда взрывы прекратятся, и ползи к вертолету. Будешь подбрасывать в огонь ветки и греться.

Джек снова кивнул.

– Я ни черта отсюда не вижу, так что сейчас вылезу наверх. Помощь мы тебе пришлем при первой возможности.

Джек кивнул.

– Удачи. Надеюсь, у тебя никогда больше не будет такого поганого дня.

Шеймус поставил пистолет на предохранитель, убрал в кобуру и по-пластунски выполз на край ложбинки, где как смог зарылся в сухие листья и хвою. Долго ждать не пришлось. Снайпер прошел мимо, неловко скользя по снегу параллельно линии деревьев, как раз на таком расстоянии, что попасть в него из пистолета можно было только по фантастическому везению. На ходу он нервно поглядывал в сторону ложбинки, зная или хотя бы подозревая, что там кто-то есть и может за ним последовать. Однако Шеймус угадал правильно: снайпер не мог больше ждать – срочные дела гнали его вниз.

Сам Шеймус в такой ситуации отошел бы за пределы видимости, спрятался и стал ждать, когда преследователь попадет в перекрестие оптического прицела. Соответственно он двинулся не сразу и не прямо за снайпером, а по краю лощины, под прикрытием деревьев. За промоиной, в которой остался Джек, она расширялась, превращаясь в заросшую лесом равнину. Снега там не было. Минут пятнадцать Шеймус шел параллельно цепочке следов, оставленных снайпером на снежнике, но дальше она ныряла в лес, и ему пришлось на время превратиться в настоящего охотника-следопыта. Прежде чем углубиться в долину, он немного постоял, внимательно все оглядывая и запоминая. Очень не хотелось упустить что-нибудь такое, что в дальнейшем может оказаться важным, – например, еще один отряд моджахедов, замыкающий тыл.

Отряда моджахедов там не было, однако на склоне что-то двигалось – по крайней мере возникало такое смутное ощущение, – но Шеймус ничего не видел. Он еще дважды оглядел цепочку следов и убедил себя, что там ничего нет. Впрочем, из снега там и сям торчали вытаявшие буровато-серые камни – идеальное укрытие для кого-нибудь в светло-бурой шерсти. Вглядываясь изо всех сил и почти так же напряженно думая, Шеймус в конце концов решил, что за определенной кучей камней кто-то притаился и скользнет к следующей, стоит отвести взгляд.

Может, так оно и было, а может, нет. Шеймус мог просидеть тут целый день, таращась на снег, и ничего не узнать. Поэтому он повернулся спиной к склону и вошел в лес.

* * *

Находясь у террористов, Зула много раз дивилась их бытовому разгильдяйству, в котором угадывала многие свои детские привычки, вытравленные айовским воспитанием. Что-то похожее присутствовало в их готовности рисковать. Одни назвали бы это фатализмом, коренящимся в религиозном учении, другие напомнили бы, что в странах, где война, голод, болезни – норма жизни, у людей формируется совсем иное отношение к опасности.