Инквизитор Рейвенор - Дэн Абнетт

Она сверилась с хроном. Еще сорок пять минут до следующего сеанса. Ее охватывало беспокойство. Пытаясь избавиться от него, Кара слегка поупражнялась с мечом, но ничего не получалось. Казалось, будто все ее тело словно проржавело и стало непослушным. Упражнения не приносили радости. С тех пор как она в последний раз вступала в драку, прошло немало времени. Бывшая акробатка не слишком любила сражения, но дисциплина требовала сохранять готовность.

Но хуже всего то, что ее разум был словно затуманен. Кара чувствовала себя одурманенной, но не могла сказать почему. Она вспомнила, как Рейвенор еще на Танкреде прямо перед отлетом говорил ей, будто что-то почувствовал в ее сознании. Вспомнила, как вскипела от этих слов, но почему? Вероятно, причиной было чувство вины. Она ведь так и не рассказала Рейвенору ни о своей болезни, ни о чудесном избавлении от нее. Кара не любила держать секреты от кого бы то ни было, а уж тем более от него.

С тех пор она ходила словно в тумане. Возможно, именно это и обнаружил инквизитор. Возможно, именно поэтому и попросил ее возглавить вторую команду, оставленную в качестве прикрытия на борту судна. Возможно, Рейвенор решил, что она больше не годится для работы полевого агента. И возможно, в этом он прав, хотя ей и нелегко было смириться с таким отстранением.

Так же нелегко, как и с помутнением сознания. В голове словно ворочалось какое-то воспоминание, никак не обретающее отчетливых очертаний. Словно некие слова готовы были сорваться с ее языка, но не срывались.

И конечно же, подобная забывчивость являлась одним из первичных симптомов, требовавших проверки.

Кара осознала, что потирает пальцами висок, и отдернула руку.

Стремительно вскочив с кресла, она покинула мостик и зашагала по гулкому коридору судна. Практически все члены экипажа «Аретузы» спали, если не считать двоих человек, занятых мелкой починкой в энжинариуме. Старый, потрепанный корабль поскрипывал и стонал. Сквозь облупившуюся краску на стенах просматривалась ржавчина. О судне Ануэрта не получалось сказать, что оно красиво или хотя бы надежно.

Услышав голос Белкнапа, Кара вначале прибавила шаг, а затем вновь пошла спокойнее, поняв, что он с кем-то беседует. Осторожно заглянув в открытый люк, она увидела его сидящим за столом в главной кают-компании. Напротив него расположился Шолто Ануэрт. Мужчины общались, попивая из бокалов сухой трацианский мускатель. Белкнап находил с Ануэртом общий язык куда легче, чем все остальные, если не считать Кюс, сдружившейся с маленьким капитаном во время событий в Петрополисе. Теперь он иногда прикрывал Шолто от наиболее резких поддевок Карла и Нейла.

Впрочем, Белкнап хорошо сходился со всеми, врач как-никак. Но и доктор, и Ануэрт оставались посторонними в команде Рейвенора, инквизитор не посвящал их в свои планы, не говоря уже о допущении к оперативной работе. Хотя оба они хорошо показали себя в серьезной переделке на Юстисе Майорис, ни одного из них не наняли в качестве бойца или агента.

Во время тех событий Ануэрт серьезно пострадал. Оказавшись в руках печально известного охотника за головами, Люциуса Уорны, он подвергся пыткам и был изувечен, но не предал остальных. Одного взгляда, брошенного на его руки, хватало, чтобы понять, какие страдания он вынес ради них, и все-таки некоторые, вроде Карла, продолжали его поддразнивать и смеяться над…

Карл. Его имя словно ужалило Кару, когда она подумала о нем. Нахмурившись, пыталась Кара понять свою собственную необъяснимую реакцию. Кем был для нее Карл, кроме как одиозным кретином?

Она попятилась. Ануэрт рассказывал Белкнапу какую-то длинную и запутанную историю из жизни своего рода.

— …весьма пускается под откос во многих заведениях, — услышала она голос капитана, — что завсегда раньше были существа под именем «скваты», хотя многие школумы и прочие многоразумные полагают их только мифом, тем, что никогда не было. Но мой дорожайший великий старый дядьек калился мне, что Ануэрты имеют пару щепок их крови в какой-то дальней перспективе. Я хотеться говорить, что…

Каре не хотелось вмешиваться. Точнее говоря, она собиралась поговорить с Белкнапом наедине. Поэтому она попыталась тихо уйти.

— Кара? — оглядываясь, окликнул ее Белкнап.

Глаза на затылке. Бдительность бывшего имперского гвардейца, привычного стоять на часах.

— Просто проходила мимо, — пожала она плечами.

— Посиди с нами, — пригласил Белкнап.

— Нюхни чуток этой тупиловки, — улыбнулся Ануэрт, покачивая бутылку. — Мы просто бессмысленно болтологизируем.

— Чуть позже, наверное. Я не должна пропустить сеанс связи.

Она ушла, свернув в боковой коридор, ведущий к корабельному лазарету. Включив свет, Кара принялась копаться в стальных шкафчиках в поисках обезболивающего. Голова просто разламывалась.

Оно не могло вернуться. Не могло, верно? Пожалуйста, Трон…

Кара остановила свои поиски, когда поняла, что уже задыхается. Паника не была для нее чем-то обычным. Она облокотилась на конторку возле стены, делая медленные и глубокие вдохи. Поблизости, упакованное в коробки, стояло дорогущее медицинское оборудование, приобретенное Рейвенором на Юстисе Майорис. Белкнап пользовался им, чтобы проверять и контролировать ее состояние. Он до сих пор брал у нее анализы раз в пару недель или около того. Последний раз он занимался этим по пути от Танкреда. И он не уставал восхищаться невероятностью ее выздоровления. Каждый раз анализы говорили одно и то же. Это доставляло ему радость.

Как она могла рассказать ему? Как она могла попросить его?

— Ты в порядке?

Кара рывком обернулась к Вистану Фрауке, стоящему в дверях.

— Прости. Ты напугал меня, — произнесла она.

— Я увидел, что здесь горит свет, — пожал плечами Фраука. — Ты в порядке?

— Голова немного побаливает, — призналась она.

Фраука бросил недокуренную лхо-папиросу на палубу и, раздавив окурок каблуком, вошел в лазарет. Там он открыл шкаф со стеклянными дверцами и достал из него пузырек с капсулами.

— Вот эти штучки великолепно помогают, — сказал он.

— Это обезболивающее?

Он нахмурился, словно никогда не задумывался над этим.

— Думаю, да. Синие пилюльки сильнее всего, но вызывают забавные глюки и сушняк. Можно сказать, что они просто «перекрикивают» головную боль.

— Не знала, что ты страдаешь от головных болей, — сказала она, принимая пузырек из его рук.

— Ну… — протянул он.

— Человеку, страдающему от мигреней, я могу посочувствовать, — сказала она. — В противоположность, скажем, человеку, тайно экспериментирующему с лазаретной аптечкой.

— Значит, будем называть это мигренями, — с мудрым видом кивнул Фраука, — и не станем больше возвращаться к этому вопросу. Я только хотел помочь.

Он повернулся к двери.