Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка - Роман Евлоев

площади Кахамарки свите Атауальпа велел ждать за ее пределами. По контрасту с пышной процессией Сапа Инки, испанцы встретили венценосного гостя более чем скромно. Большинство конкистадоров скрывались до поры в окружавших площадь строениях. Удивительно, но даже столь явные признаки засады не насторожили инков – по воспоминаниям участников похода, индейские разведчики предпочли истолковать поведение испанцев как пораженческое и докладывали Атауальпе, что пришельцы «в страхе прячутся за стенами каменных домов». Словно в подтверждение этой оценки, к Сапа Инке вышел лишь монах-доминиканец Висенте де Вальверде в сопровождении мальчика-переводчика.

«Пес Господень»[103] в полном соответствии с предписаниями испанской короны зачитал Атауальпе «Requerimiento»: требования признать себя вассалом императора Карла V, выплачивать ему отныне дань и, разумеется, отречься от собственной веры в пользу креста. В качестве подтверждения справедливости своих притязаний испанец протянул Сапа Инке Библию и принялся разъяснять суть христианского вероучения. Описания последовавших событий разнятся. Согласно Гарсиласо де ла Веге[104], от волнения Вальверде сам уронил книгу, очевидцы же вспоминают, что Святое Писание отбросил прочь разгневанный Атауальпа. «[В отличие от вашего], мой бог все еще жив!» – заявил он ошарашенному монаху, указывая на солнце. «Мне прекрасно известно, как вы обошлись с моими слугами, а также что вы – воры, похитившие из кладовых принадлежащее мне, – обвинил Инка посланника испанцев и добавил: – Я не покину этого места, пока все не будет возвращено мне!»

Поднялась страшная суета. Атауальпа якобы вскочил на ноги и громко скомандовал свите готовиться к нападению на испанцев. Вальверде тем временем поспешил обратно к засевшим в домах соотечественникам, крича на бегу: «Выходите, христиане! Выходите и бейте этого пса, поругавшего священную книгу!» Такого предлога оказалось достаточно, чтобы Писарро скомандовал атаковать противника. Под грохот двух орудий и громогласное «Сантьяго!»[105] конкистадоры выскочили из своих убежищ и ринулись на индейцев.

Началась резня. Телохранители Атауальпы, вопреки распространенному мнению, не были совсем уж безоружны. Под красочными нарядами они прятали дубинки и пращи, но, в отличие от копий и луков, такое примитивное оружие оказалось почти бесполезным против испанских доспехов, тем более в моментально образовавшейся толчее. Застигнутые врасплох индейцы обратились в беспорядочное бегство, бросая раненых и топча упавших товарищей. Натиск испанских кавалеристов и залпы пушек, стрелявших практически в упор, настолько усилили общую панику, что обезумевшая толпа проломила собственным весом одну из ограждающих площадь каменных (по другим сведениям, все же глинобитных) стен и выплеснулась наружу.

Единственный очаг сопротивления возник вокруг паланкина Сапа Инки, атаку на который возглавил лично Франсиско Писарро. «Проявляя огромную отвагу, он достиг носилок Атауальпы и бесстрашно схватил того за левую руку… но не смог стащить с носилок, поскольку император находился слишком высоко». Тогда испанцы предприняли попытку опрокинуть паланкин, с которого Атауальпа пытался восстановить порядок, и принялись рубить носильщиков. Однако на место убитых индейцев тотчас вставали новые. К ужасу нападавших, даже с отрубленными руками «они продолжали поддерживать носилки своего повелителя плечами».

Так продолжалось какое-то время. Измученный этой борьбой испанец Мигель де Эстете попытался заколоть Атауальпу и тем самым покончить с творящимся вокруг кошмаром, но Писарро в последний момент закрыл Инку собой – лишаться главного козыря не входило в его планы. В конце концов на помощь людям Писарро подоспели несколько кавалеристов и сбросили Атауальпу с паланкина на уже более не принадлежавшую тому землю. Писарро тут же схватил пленника за руку и под прикрытием товарищей увел его в один из домов. Остальные испанцы продолжили бойню.

Охота на разбегавшихся индейцев завершилась только после заката. Писарро пришлось созвать увлекшихся погоней соратников выстрелом из пушки. Только опасение, что лагерь – и захваченное золото – подвергнутся нападению, заставило кавалеристов отказаться от кровавой жатвы. Самый скромный из участников битвы при Кахамарке утверждал, что в тот ноябрьский вечер от испанских мечей погибло больше тысячи инков. Его более смелые товарищи хвалились куда большим числом убитых язычников: от пяти до восьми тысяч…

Сами конкистадоры при этом не потеряли ни одного бойца. Более того, среди них не было, похоже, даже раненых! Сообщается о единственном легком ранении – его получил в руку сам Франсиско Писарро, когда заслонял венценосного пленника от рокового удара. Вероятным исключением считается один из африканских рабов Франсиско Писарро. Рассказ о его гибели в битве при Кахамарке выглядит правдоподобно, поскольку рабы, помимо основной работы, участвовали в боях наравне с хозяевами, но при этом не были защищены доспехами. Имени погибшего испанские источники не сохранили.

По распоряжению плененного императора уцелевшие воины его армии не оказывали победителям сопротивления и не чинили им препятствий. При виде испанцев они должны были поднимать над головой деревянный крест или же осенять себя крестным знамением в качестве жеста покорности. Всех прочих Писарро грозился заведомо считать вражескими лазутчиками и убивать на месте. Совершенно деморализованные, оставшиеся императорские конвоиры дождались приказа Атауальпы о роспуске и разбрелись по домам.

Удостоверившись в собственной безопасности, испанцы принялись пожинать плоды победы. Первым делом они разграбили покинутый лагерь Сапа Инки, разжившись большим количеством провизии, хороших тканей, дорогой посуды и ювелирных украшений. В купальнях Атауальпы конкистадоры захватили множество привлекательных молодых женщин, «которыми не преминули воспользоваться». Но настоящей добычей испанцы, разумеется, признавали только золото.

Неприкрытая страсть пришельцев к желтому металлу не осталась незамеченной пленником. Стоило Писарро намекнуть о возможности освобождения на условиях полной лояльности, как Атауальпа поспешил сделать ответное – поистине царское! – предложение. В обмен на сохранение своей жизни Сапа Инка обязался в течение двух месяцев наполнить комнату, в которой его содержали[106], золотом «на высоту вытянутой руки». Соседнее с импровизированной тюрьмой помещение пленник пообещал заполнить серебром, а когда Писарро заметил, что оно меньше, просто сказал, что сделает это дважды…[107]

Следует уточнить, что речь шла о заполнении оговоренного объема не слитками благородных металлов, а драгоценными предметами разной формы, что, по понятным причинам, существенно уменьшало размер контрибуции. Тем не менее «выкуп Атауальпы» считается крупнейшим в истории человечества, а кроме того, одним из самых ценных единоразовых военных трофеев, когда-либо добытых оружием. Предположительно, Писарро получил за жизнь своего пленника чуть больше 6 тонн золота и почти вдвое больше серебра. Судя по одному лишь весу драгоценных металлов, стоимость «выкупа Атауальпы» составляет более 350 миллионов долларов США в современных деньгах – и это без учета уничтоженной в домнах исторической и художественной ценности награбленного[108].

Соглашение было достигнуто и скрупулезно заверено у отрядного нотариуса. В тот же день Атауальпа разослал во все пределы своей необъятной империи скороходов с требованием как можно