Аргонавт - Александр Бушков

– Беда с этими бакалейщиками… И мысли у них куцые…

– Но, ваше величество… – вмешалась, правда, с должнымпочтением, воспитанница леди Холдершот. – Это и в самом деле оченьинтересно, мы еще в школе спорили, была ли такая монета, или все сочинили…

– Вы всерьез полагаете, милая девушка, что вам имеет смыслнад этим думать? – отозвался насмешливый голос, выговаривавший французскиеслова с тем же своеобразным акцентом. – Какая глупость, право!

– А о чем же думать? – тихо произнесла девушка.

– Лодки, моя крошка, лодки! – послышался ответ. –Иногда ценней всего не золото, а лодки. Которых невозможно обрести за всезолото мира. Все же нынче с вами ужасно скучно…

Послышался скрежет, треск – Бестужев успел заметить, чтодеревянный треугольник словно бы собственной волей взвился в воздух, вылетел изкруга отливавших матовой белизной букв, чиркнул по столу, едва слышно, полетелна пол и успокоился где-то там, глухо стукнув. Пламя свечи отчаянно колыхнулосьи погасло. Все оказались в совершеннейшем мраке – но Бестужев отчего-топродолжал прижимать мизинцы к пальцам соседей, да и они не шелохнулись.

Неизвестно, сколько продолжалось всеобщее оцепенение.Наконец раздался голос мага:

– Боюсь, дамы и господа, это все на сегодня. Намнедвусмысленно дали понять, что разговор прерван, и бессмысленно пытаться егопродолжать… Что ж, так нередко случается…

Слышно было, как он отодвигает кресло, встает, направляетсяк окну и шумно раздвигает тяжелые портьеры. В салон хлынул дневной свет, тогдатолько люди зашевелились, убрали руки со стола, еще какое-то время сидели всовершеннейшем молчании.

– Ну что же, Джонни? – спросила леди Холдершот. –Надеюсь, вы прониклись?

– Все как-то слишком быстро кончилось… – сказал Бестужев.

– Считайте, что вам повезло. Порой можно провести за столомгораздо больше времени, но так и не удостоиться хотя бы словечка с той стороны.

– О да… – поддакнула воспитанница. – Как в тот вечер укузины Рейчел…

– Его величество, такое впечатление, был не в духе, –натянуто улыбаясь, сказал «полковник».

– Что поделать, – совершенно обыденно, словно речь шлао некоем реальном знакомом, сказала миледи. – Император никогда неотличался кротким нравом, я помню случай, когда он сыпал одними проклятьями,так и не сказав хоть одной осмысленной фразы, а сегодня по крайней мере мыудостоились самой настоящей беседы…

– Достаточно туманной, – сказал Бестужев.

– Гости сплошь и рядом предпочитают именно такизъясняться, – наставительно сказал маг, выглядевший довольным ирадостным. – Скрупулезная точность – качество, присущее лишь нашемугрубому миру, а тонкий живет по иным правилам… Пойдемте, дамы и господа? Боюсь,сегодня нам ничего более не достигнуть…

В коридоре Бестужев приотстал, поравнялся с «полковником» ис неподдельным любопытством поинтересовался:

– А о какой монете шла речь?

– Вы не слышали? – удивился «полковник». – Этоочень известная история. В свое время Бонапарт выпустил монеты нового образцы ичекана, серебряные франки. Уж не знаю почему, но существовала опасность, что внароде они будут расходиться плохо. И было объявлено, что внутри одной из нихмастерски спрятан документ, предъявителю коего Французский банк выплатит пятьмиллионов золотом.

– И народ не бросился тут же разламывать эти монеты? –усмехнулся Бестужев.

– О, это-то было предусмотрено… Деньги должны были бытьвыплачены по прошествии длительного периода, а не сразу – император наверняказадавался тем же вопросом, что и вы сейчас, неплохо зная психологию людей…Однако… Прошло столько лет, монеты исключены из обращения, очень давно ихпринялись со всеми предосторожностями ломать… Но документ так и не объявился.Пять миллионов франков золотом…

На его лице появилась невольная улыбка, исполненная алчногоблаженства – или блаженной алчности, взгляд мечтательно устремился в потолок.«Хорошо тебя припечатали, неважно кто, пусть и не зная твоей подлиннойсути, – ухмыльнулся про себя Бестужев. – Бакалейщик…»

– Знаете, что самое забавное? – спросил он. – Дажеесли монета с чеком внутри и существовала, ее сто раз могли потерять понеосторожности, и она сейчас покоится где-нибудь в земле, в Испании, или вболоте, в России, или под полом где-нибудь в Баварии…

– Это-то самое печальное, – серьезно ответил«полковник».

Поначалу Бестужев не обращал особенного внимания наокружающих, здесь, в роскошном коридоре, опасаться нападения конкурентов нестоило, да и не прошел еще отведенный ему срок. Однако сработалипрофессиональные привычки, и он неким подсознательным чутьем отметил: слежка…

Вот только слежка оказалась какая-то неуклюжая и нескладная,в общем, и не заслуживавшая столь серьезного именования. На некоторомрасстоянии от него двигался тот самый молодой человек, крайне бездарноизображая, будто направляется куда-то по своим надобностям и Бестужевым неинтересуется вовсе… У Бестужева возникло сильнейшее желание на него цыкнуть,как на приставучую муху или расшалившегося котенка…

Он справился с этим вполне уместным побуждением, дошел досвоей каюты и отпер дверь. Вошел безбоязненно, но все же готовый кнеожиданностям – проныра-адвокат мог решить, что выделенные его нанимателямиденежки выгоднее прикарманить, а соперника попросту отправить головой виллюминатор. Знаем мы этих судейских, они везде одинаковы…

Незапертая им дверь распахнулась, чувствительно стукнувБестужева по плечу, и в каюту ворвался вышеозначенный молодой человек,захлопнул тщательно за собой дверь и уставился на Бестужева в приступе этакойзабавной решимости и с напускной бравадой. Видно было, что чувствует он себястрашно неуверенно, но пытается выглядеть грозно.

Бестужев лишь отступил на шаг, глядя с любопытством. Насерьезного противника юнец не походил нисколечко, даже интересно было выяснитьнаконец, что понадобилось этому занятному преследователю. С американскимибандитами мы уже сталкивались, с духом Бонапартия беседовали, о злокозненнойегипетской мумии наслышаны… что на сей раз?

– Простите, чем могу служить? – спокойно спросилБестужев. – Что вам угодно?

Молодой человек выпалил:

– Мне угодно, чтобы вы, прохвосты, отказались от своихгрязных замыслов! Иначе… Иначе… Я не шучу с вами!

Его рука нырнула под пиджак – и в следующий миг появилась насвет божий, отягощенная револьвером британской армии «Веблей», каковой он навелна Бестужева старательно и неумело. Обращался он с оружием примерно так, какпреклонных лет и самого благонравного поведения монахиня с бутылкойшампанского, доведись ей держать в руках столь непривычный и богомерзкийпредмет.