Не отпускай мою руку, ангел мой. Апокалипсис любви - A. Ayskur

сама начала ковыряться в своих записях. Найдя что-то, взяла трубку и набрала номер.

— Это ты Петя? Ну здравствуй братец. — Я хорошо, а вот вы как там? — дальше она молча слушала, говорившего ей что-то, братишку.

— А где Лия? На работе? Что уже семь месяцев? И что молчали до сих пор? Ты то хоть мог позвонить сказать что-либо? Запретила? А от кого ребенок-то, хоть знаешь или тоже не сказала? — Говорит от мужа? Слава богу, я и не сомневалась. Она вздохнула и продолжила:

— Да, вот такие вот стали люди, жестокие и холодные. Не ценят ничего, все думают жизнь вечная. А она ведь пролетит так быстро, и не успеешь сказать нужных слов. Скажи ей, пусть приедет, хочу ее видеть. Немного мне осталось. Так и скажи.

Лия торопилась домой, собрать вещи и поехать на вокзал. Дядя сказал ей о звонке матери и она тут же купила билет на вечерний поезд. Уже почти была около дома, когда раздался звонок от сына: «Мама, бабуля умерла». Ей стало плохо прямо на улице и прохожие тут же вызвали скорую. Придя в себя в палате, Лия позвонила Татьяне. Вскоре подруга была около нее.

— Мне надо домой срочно, мама умерла. Поговори с врачами, они меня не отпускают, — рыдала Лия.

Через несколько минут Татьяна вернулась.

— Дорогая, у тебя угроза выкидыша. Тебя не могут сейчас отпустить. Надо полежать хотя бы несколько дней.

— О чем ты говоришь, — закричала Лия. — Я виновата в смерти мамы, я должна хотя бы ее похоронить.

У нее началась истерика. Прибежали медсестры, начали делать ей уколы. Татьяна пыталась ее успокоить. Но сама тоже находилась в шоке.

— Успокойся, тебе нельзя нервничать. Что-нибудь придумаем. Я пойду еще раз объясню ситуацию.

Она вернулась вместе с врачом.

— Если вы сейчас не возьмете себя в руки, мы вас точно никуда не выпустим, — сказал молодой врач вежливым, но безразличным голосом. — Полежите хотя бы до завтра, мы вам сделаем необходимые уколы, успокоим нервную систему. Дадите нам расписку и мы вас отпустим. А сейчас спите, отдыхайте.

Заметил, что женщина пытается возражать.

— Ребенка хотите спасти? — уже строгим голосом закончил он. — Тогда выполняйте все что мы говорим.

Развернулся и ушел.

Лия молчала и слезы стекали по ее лицу. Татьяна пожала ей успокаивающе руку.

— Все я ухожу, приготовлю тебе на завтра билет на самолет. Поспи.

Но Лия уже закрывала глаза, засыпая после введенного успокоительного.

…С самолета Лия поехала прямо на кладбище. В широком пальто, который не скрывал ее живота, она подошла к гробу, попрощалась с матерью, стараясь не плакать. Ей нельзя было сильно волноваться.

— Бедная моя мамочка, прости, что все так получилось. Я виновата, очень виновата перед тобой, — прошептала она. Слезы потекли против воли. К ней тут же подбежал сын. Они обнялись.

— Сынок, — теперь уже не сдерживаясь заплакала женщина. Так они стояли, пока не начали опускать гроб. И только тогда Лия обратила внимание, что рядом с Равой стояла ее вечная соперница. Та заметив, что она смотрит на них придвинулась к Раве ближе. А тот как будто неживой, только смотрел на нее пустыми глазами, в которых не было ничего, кроме сожаления.

Лия усмехнулась горько и прошла мимо. Но Рава тут же опомнился и шагнул вслед за ней.

— Подожди, Лия, — тихо сказал он. — Прими мои соболезнования.

Лия кивнула молча.

— Надеюсь, ты поедешь домой на поминки?

— Нет, я хочу сразу уехать.

Рава с обидой замолчал. Но пересилил себя.

— Лия, так нельзя. Надо помянуть мать. Поехали домой, там уже все готово.

— Хорошо, — неохотно согласилась она. Молча они подошли к машине, он помог ей сесть, но сам не стал.

— Езжайте домой! — сказал он водителю, незнакомому молодому человеку.

Подошедший следом за ним Стас, тоже не стал садиться.

— Я буду позже, мама.

Лия кивнула. Ей сейчас было все безразлично. Вина перед матерью огромным камнем как будто придавила ее и она не хотела никого видеть.

Дома ее встретила Роза, обняла Лию и заплакала.

— Ой, дорогая, где же ты была. А мы вот маму твою потеряли.

Они прошли в зал и там Роза помогла ей поудобнее сесть на любимый диван. Конечно, она обратила внимание на ее живот, но старательно делала вид, что не замечает. Увидев, что Лия не настроена на разговоры, не стала продолжать.

— Принесу чай, согрейся, отдохни.

Лия кивнула. Ей хотелось прилечь. Ноги распухли и просили отдыха, дочка била ножками, словно требуя внимания. Она положила руки на живот и мысленно стала разговаривать с ней, чтобы как-то отвлечься от горьких мыслей. В это время зашел злой Рава, который нервно прошел на кухню.

— Успокойся, малышка, — это твои родные люди. Это папа твой, видишь он злится, но мы с тобой сильные, мы потом ему все расскажем. Он хороший, ты должна это знать и любить его. Когда ты родишься, он все поймет, потому что ты будешь похожа на него, как твой старший брат.

В это время подошел Рава и сел напротив, оглядывая ее.

— Ты подстриглась, тебе идет, — сказал он с вымученной улыбкой. Она заметила, что он сильно сдал, лоб прорезали две глубокие морщины, глаза были усталые и покорные. Словно он был готов ко всему и ничем его уже не удивишь. Но таким она любила его еще больше, он казался ей сейчас таким близким и родным. Лия хотела сказать ему об этом. Но тут вошла Валька и очарование момента прошло. Она подошла и выразила соболезнование. Лия кивнула. Но та нарочито громко спросила о сроке беременности.

— Кажется, уже скоро можно будет поздравить?

— Можно, — спокойно ответила Лия.

— И кто у нас на сей раз?

— Девочка, — спокойно ответила Лия и краем глаза увидела, как дернулся муж при этих словах.

Две бывшие подруги смотрели друг на друга как два врага, особенно Валька, глаза которой метали молнии. Рава поспешил встать между ними.

— Ты отдала память тете Зине, и можешь идти. Остальное — наше семейное дело, — сказал он строго обращаясь к Вальке.

Но ту уже нельзя было остановить.

— Семья? Любовь говоришь? Где ты видишь все это? Ты посмотри на нее, она же гордится собой. Она тебе пулю в лоб, а ты все на что-то надеешься!

Валя выкрикивала все это, подталкиваемая Равой к выходу.

— Она даже вины не чувствует. Отпусти меня, не трогай, — стряхнула она с себя его руки. — Иногда надо послушать правду, кто ее скажет тебе кроме меня. Вот теперь вы для меня точно пустое место. Все, больше вас в