Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева - Эдуард Чухраев

В 1769 году по возвращении в Охотск Чурин принимает галиот «Святой Петр», а «Святую Екатерину» передает Бочарову, новому командиру. Помощником Дмитрия Ивановича назначался штурманский ученик Герасим Измайлов. В 1770 году оба галиота («Святой Петр» и «Святая Екатерина») пришли на зимовку в Чекавинскую гавань Большерецка.

Дмитрий Бочаров бежал с Камчатки на казенном галиоте «Святой Петр» даже вместе с женой Прасковьей Михайловной и потерял ее в Макао, как и командира своего, Максима Чурина. Дмитрий Бочаров вернулся на родину. По возвращении в Россию Бочаров просил, чтобы его оставили на морской службе в Охотске, но получил отставку, и местожительством ему определили Иркутск. Однако без моря Бочаров жить не мог и охотно дал свое согласие камчатским купцам-компанейщикам Луке Алину и Петру Сидорову повести на восток к богатым пушным зверьем островам промысловый бот «Петр и Павел». В числе компанейщиков Алина и Сидорова впервые пробовал свое счастье и молодой рыльский купец Григорий Шелихов – он тогда только примерялся еще, куда выгодней пристроить капиталы своей жены, вдовы богатого иркутского купца, – как ему посоветовал дед жены Никифор Трапезников. В 1783 году Григорий Иванович приглашает Бочарова к себе и назначает его командиром галиота «Святой Михаил», который в тот же год в составе экспедиции пошел на Кадьяк (Аляску) основывать первое поселение будущей Русской Америки. А на флагмане – галиоте «Три святителя» – шел вместе с Шелиховым командир судна штурман Герасим Измайлов (участнк побега на галиоте «Святой Петр»), которого в конце мая 1771 года Бениовский оставил на необитаемом курильском острове Симушир. И в дальнейшем мореходные судьбы Измайлова и Бочарова будут неотрывны друг от друга.

Военный моряк штурманский ученик Герасим Измайлов. Он был единственным в Большерецком остроге, кто пытался противодействовать бунтарям. Вечером 26 апреля 1771 года, совершенно случайно, штурманские ученики Измайлов и Зябликов узнали, что Бениовский с ссыльными и промышленниками собираются убить командира Камчатки Нилова и бежать из Большерецка. Они тут же пошли в канцелярию, но к Нилову их не пустили. Когда штурманские ученики попытались рассказать обо всем караульному, тот не поверил, решив, что Измайлов с Зябликовым пьяны. Через час-другой они снова пришли, но караульный их опять не пустил. И вдруг на дворе кто-то испуганно закричал «караул!», в запертую дверь сильно ударили и потребовали отворить. Зябликов с Измайловым спрятались в казенку за дверью. В тот же миг упала выломанная бунтарями дверь в сенях. Оттолкнув караульного, заговорщики прошли в спальню к Нилову. Вскоре оттуда донеслись шум, сдавленный крик, матерщина, удары. Потом Бениовский, Винбланд, Чурин, Панов – Измайлов узнал их по голосам – ушли. Измайлов и Зябликов попытались незаметно ускользнуть, но караульные промышленники схватили Филиппа Зябликова, а Измайлову удалось незаметно выбраться из канцелярии.

Вернувшись к себе на квартиру, Измайлов тотчас собрал людей, чтобы пойти с ними против бунтовщиков, но они настроены были нерешительно. Тогда он обратился к секретарю Нилова Спиридону Судейкину. Тот в испуге замахал руками – только без крови! Его поддержали остальные. Пока рядили, спорили да переговаривались, пришли в дом к Судейкину Винбланд с Хрущевым и промышленниками, забрали все ружья, пороховое зелье, пули и приказали Измайлову быть тотчас на площади у большерецкой канцелярии, где Бениовский собирал всю команду галиота «Святая Екатерина», на котором Герасим был помощником у Дмитрия Бочарова. На площади присягали царевичу Павлу. Измайлов и Зябликов отказались от присяги, и их обоих посадили в башню большерецкой канцелярии, а потом вместе с другими арестантами – в числе которых был и Спиридон Судейкин – вывезли в Чекавинскую гавань и держали в трюме галиота «Святая Екатерина» под караулом, пока готовили к отплытию «Святой Петр».

Нужно сказать, что Бениовскому удалось все же сломить того и другого – под «Объявлением» стоят подписи обоих. Может быть, для отвода глаз, – оба собирались бежать с галиота на байдаре матроса Львова, которого обещали отпустить перед самым выходом «Петра» в море, но ничего не получилось. Львов ушел один, и бросаться за ним вплавь было слишком рискованно – по реке шла шуга. В конце концов оба военных моряка (Зябликов и Измайлов) ушли с Бениовским на галиоте «Святой Петр». Зябликов умер в Макао, а Измайлов за попытку поднять бунт на корабле через несколько дней после начала похода беглецов был оставлен на острове Симушир (тогда необитаемом). Это случилось 29 мая 1771 года. Ему Бениовским было оставлено «три сумы провианта, ружье винтовантое, у которого была сломана ложа; пороха и свинца фунта с полтора; топор, фунтов десять прядева, четыре флага, пять рубашек (одна холщовая, три дабяных), два полотенца, одеяло, собачья парка, камлея, фуфайка со штанами». 2 августа на трех байдарах пришли на Симушир промышленники во главе с купцом Никоновым. Измайлов потребовал, чтобы его немедленно доставили в Большерецк. Однако Никонов отправился со своими людьми дальше – на восемнадцатый остров Уруп – промышлять морского зверя. «Питаясь морскими ракушками, капустою и прочим», обменяв с никоновскими зверобоями всю теплую одежду, которую оставил ему Бениовский, на продукты, остался снова Измайлов на острове один-одинешенек, как Робинзон Крузо. Потом, правда, прибыли на остров промышленники купца Протодьяконова – с ними и прожил Измайлов тот год, а в июле 1772 года Никонов доставил его на Камчатку.

Герасим Измайлов в награду за свое радение перед матушкой-царицей получил высочайшее повеление о своем освобождении из-под стражи 31 марта 1774 года. А еще через два года он, как и Бочаров, поведет на Алеутские острова промысловый бот Ивана Саввича Лапина. В 1781 году Герасим Алексеевич вернется в Охотск, и здесь он будет приглашен на службу к Григорию Ивановичу Шелихову и поведет на Кадьяк галиот «Три святителя». Другим галиотом – «Св. Михаил» – будет командовать Дмитрий Иванович Бочаров. С 30 апреля по 15 июля 1788 года Герасим Алексеевич Измайлов и Дмитрий Иванович Бочаров опишут побережье Русской Америки от Кенайского полуострова до бухты Льтуа, открыв при этом заливы Якутаг и Нучек. Там, где побывали русские землепроходцы и мореходы, они зарывали в землю медные доски с российскими гербами и надписью: «Земля Российского владения»…

Вот такими были военные моряки, которые вместе с ссыльными подняли в 1771 году бунт в Большерецком остроге на берегу Охотского моря, захватили казенный галиот «Святой Петр» и совершили на нем необычное плавание от Камчатки через весь Тихий океан в Китай.

Бунт на Камчатке и последующее бегство галиота «Святой Петр» повлекли за собой самые различные последствия, в том числе весьма неожиданные и отдаленные. Наряду с Кижским восстанием (1769—1771), Московским (1771) и «Колиивщиной» – восстанием 1768 года на Правобережной Украине – восстание в Большерецке (1771) явилось предвестником крестьянской войны в России под предводительством Е.И. Пугачева (1773—1775).

Камчатский бунт серьезно повлиял и на дальнейшую политику России на всем Дальнем Востоке. Во-первых, напуганное этим бунтом царское правительство отныне и навсегда запретило отправление ссыльных на Камчатку. Этот запрет соблюдался не только во все годы царизма, но и советской властью. Так что, в отличие от остального Севера, лагерей на Камчатке больше никогда не было. Это, конечно, сказалось на развитии полуострова. И своим современным обликом Камчатка в значительной степени обязана бунтовщикам с галиота «Святой Петр».