Колье с лукавой змейкой - Эдуард Сребницкий

оценщику, доставая бриллиант-сердечко. – Этот камешек стоит два таких колье.

Оценщик, прищурившись, издалека посмотрел на камень и обратился опять к цаце, склонившейся над прилавком.

– Так вам показать?

– Ну конечно, я жду.

Длинные обесцвеченные волосы цацы спадали на стекло. Нырок дёрнул один её волос с противоположной от себя стороны. Цаца вскрикнула, обернулась и никого не увидела.

– Сколько же по-твоему стоит такой камень? – спросил Нырок оценщика.

– Половину этого колье.

– Не смешно.

– Твоё предложение?

– Баш на баш. Я тебе камень, ты мне колье.

– Не пойдёт, – сказал оценщик. – Пожалуйста, смотрите, – обратился он к цаце, доставая украшение. – Антикварная вещь, изящная работа. Материалы – золото высокой пробы и несколько драгоценных камней.

– Мне нравится, – загорелась та.

Нырок заметил на одной из полок маленькие гиревые весы.

– Предлагаю честную сделку, – сказал он.

– У нас все сделки честные, – ответил оценщик.

– Бросим бриллиант и колье на весы и посмотрим, что окажется тяжелее: если колье – ты бесплатно забираешь камень, но если тяжелее камешек – то колье моё.

– Вот этот маленький камешек тяжелее массивного колье? Ты это серьёзно?

– У нас всё серьёзно.

– Извините, продажа временно приостановлена, – сказал оценщик цаце и добавил чуть слышно: – Зайдите позже.

Сморщив носик, цаца направилась к выходу.

– Можете не приходить, колье не продаётся, – повторил Нырок.

Оценщик достал весы и положил колье на одну из чашек. Она опустилась.

– Это надёжный физический прибор, – сказал оценщик. – Как ты можешь рассчитывать, что камешек перетянет?

– Один молодой головорез в мушкетёрской шляпе говорил в таких случаях: «Пур куа па» – почему бы нет?

– Тогда прошу.

Нырок, словно выступая перед зрителями, показал бриллиант-сердечко и поместил его на другую чашу весов. Она ожидаемо не шелохнулась. Оценщик расплылся в улыбке.

– Как видим… – начал он и забыл, зачем начал.

Чаша с бриллиантом поползла вниз. Продолжая выступление, Нырок, как иллюзионист, водил возле неё руками, но то, что не прикасался – оценщик видел совершенно отчётливо. Чаша опускалась и опускалась, пока, наконец, не достигла стола. Оценщик нагнулся, обследуя надёжный физический прибор, но ничего подозрительного не находил.

– А… – хотел спросить оценщик.

«Ниже», – показал Нырок.

Оценщик наклонился ещё ниже. Нырок водил руками и ни к чему не прикасался. Водил руками и ни к чему не прикасался. Потом прикоснулся к голове оценщика и что есть сил шибанул её об стол.

Сняв с руки длинный обесцвеченный волос, добытый от цацы, Нырок бросил его за прилавок на лежащего там владельца надёжного физического прибора. Чаша с бриллиантом тут же подскочила.

– Я же говорил, что камень перетянет, – забрав с весов добычу, развернулся Нырок.

Перед ним стояли бандиты Умник и Чугун.

– Я же говорил, что он придёт, – ухмыльнулся Умник.

Последнее, что увидел Нырок, это летящий кулак Чугуна.

Глава 22

Когда Нырок пришёл в себя, он понял, что находится не в ломбарде. Вместо потолка высоко над головой тянулись элементы монтажных конструкций, под которыми, сверкая металлическими рёбрами, висели длинные светильники. Звуки, доносящиеся со стороны, звучали с лёгким эхом. Сильно пахло древесиной, а на языке чувствовался её вкус.

«Это от древесной пыли, – подумал Нырок. – Или я сгрыз какую-нибудь доску».

Голова болела, и думалось с трудом. Нырок хотел погладить голову, чтобы она не болела, но неожиданно понял, что руки его не слушаются.

«Я умер, потому что сгрыз доску, – подумал Нырок. – Или живой, но к чему-то привязан».

Он дёрнулся и не смог полноценно пошевелиться.

– Смотри, кажись, очнулся!

В поле зрения Нырка появился «бык» Чугун, на глупой роже которого было написано любопытство и большое облегчение от завершённого ожидания.

«Я живой», – понял Нырок.

– Точно, очухался, – вплыла с другой стороны ухмыляющаяся физиономия в бакенбардах – Умника.

– Значит, можно приступать, – влезла между Умником и Чугуном большая морда Бригадира. – Будем пилить его на горбыли.

– Но сначала сломаем руки, – внёс уточнение «бык» Чугун.

«Лучше бы я сгрыз доску и умер», – подумал Нырок.

– Только кто будет ломать? – не унимался Чугун. – Можно я?

– Почему ты? – возразил Умник. – Ты прошлый раз ломал.

– Я ещё хочу.

– Я тоже хочу.

– А мне это больше всего нравится.

– Пожалуйста, не ссорьтесь, – сказал Нырок, – у меня две руки, хватит на обоих.

– Шутит, – скривился Бригадир. – Давай-ка для начала мы отрежем этому шутнику пальцы.

Бригадир скрылся из области обзора.

– Двигай распилочный стол!

Раздались звуки включаемой пилы, поверхность, на которой лежал Нырок, дёрнулась, поплыла, и он почувствовал, как зубчатый диск вошёл в дерево где-то рядом с рукой.

– Подождите, – испугался Нырок. – Что вы делаете?!

Поверхность плыла дальше. Вгрызаясь в дерево, пила визжала и вибрировала уже у самых пальцев Нырка, осыпая их опилками. За пленником с одной стороны с любопытством наблюдал «бык» Чугун, с другой – ухмыляющийся Умник. Нырок вдруг понял, что всё, происходящее с ним, происходит в действительности.

– Остановитесь! – забился он в ремнях. – Слышите? В чём я виноват?

Рука ощутила жар разогретого пилением металла.

– Сейчас посыплются пальчики, – негромко сказал «бык» Чугун.

– Надо отойти, чтоб не забрызгаться, – морщась, подвинулся Умник.

– Отпустите! – отчаянно закричал Нырок. – Вы меня с кем-то путаете!

– Вж-ж-ж-ж! – надсадно завизжала пила.

– А-а-а! – дико заорал Нырок.

Неожиданно пила смолкла и движение остановилось.

– Тебя трудно с кем-то спутать, – донёсся до Нырка сиплый голос. – Дважды пытаться обокрасть меня – это надо иметь наглость.

Оставаясь с открытым от крика ртом, Нырок глубоко и часто дышал. Чтобы проверить, целы ли пальцы, он стал складывать и раскладывать кукиш. Кукиш складывался.

– Кто это говорит? – собравшись с силами, попытался задрать Нырок голову.

– А ты не знаешь?

– Нет. Существует слишком много людей, которых я пытался обокрасть дважды.

– И до сих пор тебя никто не наказал?

– Никто. До сих пор.

– Что ж, мои ребята горят желанием исправить это недоразумение.

Нырок посмотрел на бандитов. Те кровожадно улыбались.

– Поверните его ко мне, – приказал голос.

Умник и Чугун развернули широкую доску с привязанным к ней Нырком и подняли вертикально. Нырок увидел цех лесопилки. Вдоль стен тянулись штабели обрезных досок, пол был усыпан свежими опилками.

«Чтобы кровь засыпать», – понял Нырок.

На единственном в помещении стуле сидел грузный человек, которого Нырок видел в ресторане: криминальный босс Тёмный. Мешки под глазами Тёмного придавали его лицу мрачное выражение, сложенные на столе руки хранили следы недавней битвы с бизнесменом Щукой и были обмотаны бинтами. На свободном от бинтов пальце левой руки горел в перстне большой розовый бриллиант.

– Мы с вами незнакомы, – сказал Нырок, с трудом разжимая кукиш.

– В чём же проблема? Моя фамилия Тёмный. Как зовут тебя?

– Бонифатий Спиридонович.

– Включайте пилу, – кивнул криминальный босс своим бандитам.

– Я пошутил! – закричал