Тринадцатый Койот - Кристофер Триана

Сердце было надежно спрятано в маленькой черной сумке доктора Крейвена, которая была достаточно велика, чтобы вместить могучую мышцу. Он оставил ее приоткрытой, решив, что лучше дать ей проветриться. Это понятие не было основано ни на каких научных или медицинских принципах, потому что сердце бросало вызов всем известным принципам. Здесь он действовал инстинктивно — инстинктивно и возбужденно.

Вагон поезда двинулся вперед, темные клубы пара проплывали мимо окна, пока Крейвен смотрел на громоздкое присутствие Черной горы. Сегодня это казалось каким-то зловещим, как никогда раньше. Возможно, он просто в последний раз неодобрительно посмотрел на этот ничтожный городок, переезжая в более крупные и яркие места, а пульсирующее мясо в его сумке — его билет в лучшую жизнь.

Его телеграфный обмен с доктором Джулиусом Мамме, известным профессором Пенсильванского университета, поначалу был обескураживающим. Человек науки всегда был человеком скептицизма. Но Крейвен убедил профессора встретиться с ним, используя имя своего собственного наставника для убедительности. До тех пор, пока Крейвен сам оплачивал свою поездку на восток, Мамме соглашался, по крайней мере, уделить Крейвену несколько минут своего времени, независимо от того, насколько ценным профессор считал это.

Крейвен уселся на свое место.

Путешествие займет несколько долгих недель, но он ожидал, что все пройдет гладко.

ГЛАВА XI

ГЛЕНН ВДОХНУЛ НОЧНОЙ воздух.

Черная магия Терстона действовала — действовала быстро. Что-то забрало его. Был ли кто-то одержим, или это было то, что он завладел ими? Куда это направлялось, Гленн сказать не мог. Запах быстро ускользал, и он не мог определить его направление. Его ноздри раздулись.

“Что-то не так, босс?” — спросил Уэб.

Рука здоровяка была перевязана одной из рубашек, но кровотечение уже остановилось. Уэб был старше и заживал не так быстро, как другие, но через пару дней рана от топора полностью затянулась. Быстрое заживление было одним из преимуществ ликантропии. Обычному человеку пришлось бы ампутировать эту руку.

“Сейчас он в пути”, - сказал Гленн.

Хайрам сплюнул. “Черт”.

Диллон двинулся вперед, ковыряясь в своей пулевой ране. Он был нервным, все еще взволнованным событиями дня и тем, что вообще был койотом. Гленн почти позавидовал жизнерадостности и способности мальчика радоваться жизни. Это не продлится долго. Время имеет свойство отнимать у человека способность к счастью, каждый год его жизни пролетает все быстрее и злее, пока он не оказывается на краю могилы, ворча о том, что у него никогда не было передышки, никогда не грелся на солнце. Гленн не знал настоящей радости, только мгновенный экстаз насилия и жажду анархического разрушения, которую он испытывал. Он не будет чувствовать себя счастливым, пока не найдет свое место в Аду, дворец, который он построил для себя, чтобы наслаждаться своим вечным уходом из этого мира.

“Что теперь?” — спросил Диллон.

Гленн подобрал поводья. Из косичек рыжей девочки получились отличные новые ручки для уздечки. “Мы придерживаемся прежнего курса. Если мы потеряем след, то отправимся в последнее место, где, как мы знаем, был Джаспер перед смертью.”

“Где это?”

Гленн кивнул в сторону долины скал. “Черная гора. До сих пор запах подводил нас к этому. Должно быть, именно там впервые вернулась магия. Если мы выясним, откуда он взялся, мы сможем выяснить, куда он направляется”.

Хайрам снова сплюнул. “Да, в последний раз, когда мы видели Джаспера, он поднимался на гору с другими парнями, но никто из них не вернулся. Я говорю, что нам пора снова обыскать эту чертову гору. Переверни каждую чертову деревню, которая выросла вокруг нее. Если нам придется сжечь каждый из этих городов дотла, то это то, что мы сделаем”.

“Куда сначала?” — спросил Диллон. “Я готов идти”.

Они повернулись к своему лидеру. Гленн провел рукой по своим бакенбардам, счищая блох. Дыхание из его ноздрей дымилось на холоде. Он смотрел в небеса, и когда он заметил Марс, он внимательно наблюдал за ним, впитывая его тайную энергию, ища руководства у его окисленного железа. Он заставил людей ждать, пока красная планета не испустит богатую, но невидимую силу от своей красной поверхности, проводимость, которую могли использовать только самые сильные из вулфенов. Когда глаза Гленна снова опустились на землю, они были того же ржавого цвета, что и красная планета.

Он щелкнул отрезанными косичками, и поводья заставили мустанга перейти на шаг. Он поскакал дальше, не сказав ни слова, и остальная свора последовала за ним, клубы пыли поднимались от черных копыт, а кожа мерцала в свете луны, когда несущие смерть с грохотом неслись вперед к холмам.

Они добрались до пещеры незадолго до полуночи. Гленн следовал внутреннему компасу, дарованному ему Марсом, но по мере того, как койоты углублялись в скалистое, холодное ядро Черной горы, ему оставалось только повернуть нос по ветру, чтобы найти женщин.

Сначала он почувствовал запах пламени, а затем увидел его зарево. Оранжевый шар пульсировал на черной скале, освещая темные фигуры обитателей пещеры. Они были худыми и высокими, с неуклюжими конечностями на гибких телах, полные груди и толстые ягодицы были непропорциональны их стройному телосложению. У их ног лежал выводок волчат, некоторые из которых были жестокими хозяевами, в то время как другие дремали у теплого огня. Одна из женщин ела живую черную змею, не обращая внимания на то, что змея укусила ее в спину. Молодая девушка, безволосая в период полового созревания, дождалась, пока укротитель змей бросит ей кусочки чешуйчатой кожи, а затем проглотила их и, съежившись, вернулась в свою гнездовую нору из спутанных колючек.

Уэб и Хайрам знали этих женщин, но Тэд и Диллон только слышали о них и еще не испытали их священных удовольствий. Гленн почувствовал голод мужчин и поднял руку, чтобы успокоить их.

“Это не добыча”.

Мужчины медленно ехали под прикрытием засохших ветвей, пока не добрались до поляны, на которой обосновались женщины, — бесплодного места, где были вырваны деревья, метко известного как омертвение. Это подходило этим милым, нечестивым созданиям. Гленн ехал впереди, ведя остальную часть стаи в логово света костра, и когда первая из Дочерей Менад