Венок кентавра - Мария Брикер

– Глупости не говори! В твоем Следственном управлении все давно в курсе, какие у нас с тобой отношения. Были. Мне кажется, это твое личное дело, где ночевать и с кем. Я же не преступник, в конце концов!

Варламов поставил на журнальный столик поднос с закусками и вином, вернулся и занялся кофе. Потом вспомнил про Федора, налил ему воды и положил в блюдце корм. Слова про Василису он нахально проигнорировал.

Вино пили молча. Варламов уселся рядом с ней и откинулся на спинку дивана. Его близость Зотову нервировала. Елена Петровна заедала волнение изысканным сыром и виноградом. Варламов ничего не ел, только тянул потихоньку вино. Елена Петровна на нервной почве выпила бокал залпом. Вино тут же ударило в голову, и ей стало легче.

– Расскажи мне про свой новый проект, – попросила Зотова, когда пауза неприятно затянулась.

– Тебе это действительно интересно? – повернул к ней голову Варламов, глаза его блеснули.

– Конечно, иначе я бы не спрашивала!

– В основе сценария лежат реальные сведения о пути к успеху оперы Рубинштейна «Демон». Прекрасную оперу сначала приняли холодно, но вскоре все изменилось. Свою огромную роль в этом сыграл великий русский певец Хохлов. У него был потрясающий голос. Но суть не в этом. Он глубоко прочувствовал образ и понял, как исполнять роль. Хохлов очеловечил своего героя, изобразив вечную тоску и скорбь Демона. Именно таким придумал его Лермонтов. Зрители Хохлову поверили. Однако меня в этой истории заинтересовал другой момент. До Хохлова партию исполняли певцы Мельников и Корсов. Их сценические костюмы предполагали совершенно нелепые огромные крылья, сковывающие движения. Хохлов взял за основу своего сценического образа рисунки Зичи и отказался от тяжеловесных бутафорских крыльев. Он скинул демонические крылья и получил за это человеческое признание. Символично, не находишь?

– Очень интересно! Я тебе уже говорила, что ты гений? – тихо сказала Зотова и подумала, что, к счастью, проект Варламова никакого отношения к делу об убийстве Вероники Колесниченко не имеет. Кроме потерянных крыльев, никаких аналогий с убийством она не нашла.

Варламов весело засмеялся и помолодел лет на десять.

– Рад, что моя идея тебе понравилась, – довольно сказал он и плеснул Елене Петровне еще вина. Она выпила бокал до дна, хотела закусить сыром, но он закончился. Голова закружилась. Кажется, она напилась. Надо думать, третьи сут– ки она почти ничего не ест!

– Ты в подвале у Берн эпизод картины снимаешь? – лениво поинтересовалась она. Варламов замер.

– Да, сцену из картины, – торопливо ответил он и опустил глазки в пол. По выражению его лица Зотова поняла, что режиссер что-то недоговаривает. Анализировать, однако, сил не было. Потянуло в сон.

– А ты крылья Демона случайно не терял? – зевнула Елена Петровна.

– На что это ты намекаешь?

– Я не намекаю, а спрашиваю прямо: реквизит в виде крыльев у тебя не пропадал?

– Вроде нет, – пожал плечами Варламов. – А что случилось?

– Ничего не случилось. Ладно, пойдем спать. Я вторые сутки на ногах, а завтра вставать рано.

– Пойдем, – с готовностью вскочил режиссер. – Ванная там. Халат и чистые полотенца там же найдешь. Я пока постелю, – сказал Иван Аркадьевич и умчался в одну из комнат. Как-то он слишком быстро испарился. «Скрывает что-то», – с подозрением подумала Елена Петровна и отправилась принимать душ.

Благоухая гелем для душа «Морской бриз», распаренная и посвежевшая, в белом махровом халатике, она вышла из ванной и заглянула в комнату, куда убежал режиссер. Кровать была разобрана, горел приглушенный свет. Иван стоял у окна спиной к ней.

– Я здесь буду спать? – спросила она. Варламов обернулся. Зотова мгновенно вспотела. У режиссера было такое странное выражение лица, что стало неловко и волнительно. Некоторое время они смотрели друг на друга и молчали. Сволочь Варламов вновь разбудил в ней прошлые чувства, которые она старательно пыталась в себе убить. Черт возьми, зачем ему понадобилось тащить ее сюда?! Зачем? Ответ ясно читался в его глазах.

– Я соскучился по тебе, Лена, – сказал он с нежностью.

Она непроизвольно сделала шаг навстречу. Он словно этого ждал, мгновенно оказался рядом и уронил ее на постель. Свет в комнате потух.

* * *

– Спокойной ночи. Пойду еще поработаю, – сказал Варламов, поцеловал ее в щеку, выскользнул из постели и вышел из комнаты.

Елена Петровна натянула на себя одеяло. Что она натворила, дура? Как она могла с ним переспать? Нет, ну какая же она идиотка! У него другая баба, а она… Уму непостижимо! Она чувствовала себя глупой институткой, которую обесчестил курсант. Зотова шмыгнула носом. Надо было так сглупить, повестись, дать волю чувствам! А он что? Мужик! В его спальне баба в халате, почему бы не воспользоваться добром. Почувствовал ее слабину, воспользовался и слинял. Завтра будет делать вид, что ничего не случилось. А что будет делать она?

Зотова перевернулась на живот и накрыла голову подушкой. Ну и ладно, она тоже будет делать вид, что ничего не случилось. В конце концов, она уже не девочка. Она свободная женщина, а секс полезен для здоровья. Пусть Варламов совестью мучается, что изменил своей прекрасной Василисе. В конце концов, это госпожа Берн у нее увела любимого мужчину. Завтра она вернется к себе в квартиру и забудет обо всем. Завтра все вернется на круги своя. Уговорив себя, что ничего ужасного не произошло, Елена Петровна уснула.

Юлиан посадил Алису за мольберт и, склонившись к ее уху, шепнул:

– Сегодня мы не будем рисовать натюрморт. Расслабься и попробуй написать то, что ты чувствуешь.

Алиса вспыхнула и немного отстранилась от художника, искоса поглядывая на него. Юлиан чувствовал, что девушка волнуется, и наслаждался этой эмоцией. Он устал от пафосных нахальных баб, которые ничего не стеснялись. Сегодня было их второе занятие. На прошлом уроке Алиса тоже прелестно смущалась. Дербеш поймал себя на мысли, что с нетерпением ждал ее прихода и соскучился, хотя с момента расставания прошло не больше суток. Потаенная чувственность Алисы вдохновляла Дербеша. Дела у Юлиана в последнее время складывались не так хорошо, как хотелось. При всей своей бешеной популярности он остро ощущал внутреннюю пустоту. Появление Алисы принесло ему вдохновение.

Алиса оказалась прекрасной ученицей. Она жадно впитывала знания и после одного занятия показала результат. У девочки, несомненно, был врожденный художественный талант, который требовал лишь огранки.

Юлиан отошел от ученицы и сел в кресло, закинув ногу на ногу. Наблюдать за Алисой ему нравилось. Она была настоящей и так мучительно походила на НЕЕ!

– Важно отпустить свое сознание. Сознание мешает нам творить настоящее, – объяснял он. – Алиса, закрой глаза, расслабься и прислушайся к своему сердцу.

Девушка послушно выполнила указание, зажмурилась и замерла. Юлиан улыбнулся, любуясь нежным пушком на ее скулах, русыми завитками у виска, прозрачной кожей, густыми рыжеватыми ресницами. Сегодня Алиса пыталась приукрасить себя, завила волосы, неровно подвела глаза, мазнула губы отвратительной ядовитой помадой, напялила чудовищную блестящую блузку и короткую шерстяную юбку. Крепкая фигурка девушки смотрелась в этой одежде невероятно нелепо. Осталось только предполагать, где была госпожа Берн, когда у дочери формировался вкус. Дербешу хотелось огранить не только талант девушки, но и ей самой подобрать достойную оправу. Она была очень странной – внутри девушки бушевали страсти, но Алиса словно боялась выпустить эту бурю на волю. Юлиан надеялся, что новое задание поможет девушке немного раскрепоститься, и она наконец покажет свой внутренний мир. Пока Дербеш не мог к нему подобраться, а время шло. Поручение Варламова надо выполнять. Дербеш не ожидал, что Алиса после знакомства вызовет у него симпатию. Невероятно, но он испытывал теплые чувства к дочери своего злейшего врага. Василиса Берн вложила в него деньги и раскрутила его имя, но Юлиан ненавидел эту женщину всеми фибрами души. Когда Варламов предложил ему роль в странном спектакле, у Дербеша в голове сложился свой сценарий. Художник обрадовался, что наконец-то пришло время отомстить Василисе Берн за все свои унижения, страдания и потери. Василиса жгла землю, по которой ходила. Созидая, она разрушала свои творения. Она слишком много хотела взамен. Берн убила его душу, превратила в раба и уничтожила самое дорогое, что у него было. Оглядываясь назад, на самое начало их знакомства, Юлиан удивлялся, что когда-то повелся на ее красоту и чуть с ума не сошел от страсти. Прозрение было тяжелым и болезненным. Юлиан сам не понял, как оказался в ее власти. Ничего, скоро он ей покажет, на что способен!