Выгодный жених - Патриция Грассо

– Расскажите мне о вашем садовом бизнесе, – попросил он. – Почему вдруг вам пришла в голову эта идея?

– Однажды весной я прогуливалась в Гайд-парке, – стала рассказывать Белл. – По дороге домой я проходила мимо Гросвенор-сквер.

– Гросвенор-сквер – что-то знакомое, – заметил Михаил.

– Там живут хамоватые аристократы.

– Хамоватые?

– Большинство аристократов полагают, что они лучше нас, простых людей, – сказала Белл. – Чем выше титул, тем больше хамства.

Михаил засмеялся:

– Вам не нравятся аристократы?

– Нет. – Белл кокетливо улыбнулась, совершенно бессознательно. – Мне не нравятся высокомерные хамы.

– А-а-а, понимаю.

– Там, на Гросвенор-сквер, – продолжала Белл, – на квадратном островке росли тюльпаны. Я услышала, как цветы взывают ко мне в тревоге.

– Кто-нибудь еще их слышал? – спросил Михаил.

Белл прищурилась:

– Не смейтесь надо мной.

– Прошу прощения, – едва сдерживая смех, сказал Михаил.

– Оставить без внимания те тюльпаны было бы жестоко. Дюжины тюльпанов нуждались в помощи. Я прикасалась по очереди к каждому и молилась за них. Садовник из какого-то поместья, увидев результат, попросил меня помочь, и я охотно выполнила его просьбу. Вскоре о моих способностях узнали в других поместьях, и ко мне стали обращаться за помощью садовники зажиточных хозяев.

– В корзинке у вас хранится то, что лечит растения? – спросил Михаил, заглядывая внутрь.

Белл лукаво улыбнулась:

– Шоу их ослепляет.

– Может, покажете, как это делается?

– Садовая богиня обещает маленькие чудеса. – Белл сосредоточилась на анютиных глазках. Коснулась груди с левой стороны, лба, груди с правой стороны, левого и правого плеча и снова груди слева. Открыв золоченый ящичек, она достала шведские спички с наждачной бумагой, зажгла белую свечу. После этого она позвонила над анютиными глазками крошечным колокольчиком и, прикладывая пальцы с обеих сторон цветка, запела:

– Чахлые мои анютины глазки. Мое прикосновение исцеляет, и ваша болезнь отступает. Выздоравливайте, выздоравливайте, выздоравливайте. – Наконец она помахала «Книгой общей молитвы» и произнесла: – Так написано. И так будет. – Закончив лечебный сеанс вознесением еще одной молитвы, Белл снова села на землю и стала ждать, пока оживут анютины глазки. – Я не делаю ничего особенного. Нужно только прикоснуться к цветку, сосредоточиться на его здоровье и молиться, – пояснила она, глядя на Михаила.

Он понимающе кивнул.

– Значит, шоу полезно для бизнеса?

– Разумеется.

Михаил взял золоченый ящичек.

– Что они означают? – спросил он, пробегая пальцем по инициалам К.У.

– Раньше эта шкатулка принадлежала моему отцу, – ответила Белл. – Мне передала ее няня Смадж.

– Расскажите подробнее, – попросил Михаил.

– Мои родители никогда не состояли в браке. Я не видела своего отца пятнадцать лет, пока не переехала недавно в его дом.

Михаил невольно подумал о своей дочери. Чтобы пятнадцать лет не видеться с ней? Даже представить себе такое было невозможно.

– Вам, конечно, недоставало его внимания и любви, – сказал он.

Белл горестно улыбнулась:

– За долгие годы я к этому привыкла и принимала как должное.

– Разве такое возможно? Объясните, пожалуйста.

Она вздохнула:

– Это не важно.

– Напротив, – возразил Михаил, – очень даже важно.

– Помню, как моя старшая сестра сидела у отца на коленях, – сказала Белл, – а на следующий год он держал на руках моих младших сестер-двойняшек. Я родилась в весьма неудачное для меня время – между первым ребенком и парой близнецов.

Михаил откинулся спиной к дубу.

– Сценарий кажется мне знакомым.

– Вы что-то вспомнили?

– Нет.

Белл жестом показала на крошечный пятачок с бурьяном.

– Поможете мне полоть траву?

– Лучше понаблюдаю за вами.

– Сорняки душат растения, – сказала она, не глядя на него, и принялась выдергивать сорняки.

– Мне нравится, как вы выглядите, – сказал Михаил, любуясь ею.

Круто повернувшись, Белл плюхнулась на землю и стала красной как помидор.

– Это еще более захватывающее зрелище, чем представление в «Друри-Лейн», – промолвил Михаил. – Можно попросить вас пересесть в тень и рассказать мне побольше о Габриэль?

– Хорошо. – Белл села под дуб, рядом с Михаилом. Их бедра были так близко, что она ощущала его тепло. – После смерти няни Габриэль получила место в опере, где ее красоту заметил один очаровательный герцог. Они страстно полюбили друг друга. Но у герцога была жена.

– Жена? – переспросил Михаил. – Наконец-то вспомнил.

– Что именно? – встревожилась Белл.

– Моя жена умерла.

– В самом деле? – с облегчением произнесла Белл. Легкая улыбка тронула ее губы и мгновенно исчезла. – Сочувствую вашей утрате.

Михаил с трудом преодолевал желание рассмеяться. Более сочувственной души он еще в жизни не встречал. Какой он все-таки гений, что решил эту проблему с женой. Теперь не осталось никаких причин отказывать ему в дальнейшем продвижении.

– Вы помните о ней еще что-нибудь?

– Помню только, что она болела и потом умерла. Но не могу вспомнить ее имени.

Белл похлопала его по руке:

– Обязательно вспомните.

– Возможно, – сказал Михаил. – Если вы мне расскажете дальнейшую историю Габриэль.

– Когда Габриэль забеременела, – продолжала Белл, – герцог отправил к ней няню Смадж.

– Вашу няню Смадж? – с притворным удивлением спросил Михаил. – Габриэль – ваша мать. Значит, няня Смадж помогала ей растить вас и ваших сестер.

– Габриэль помогала няне Смадж растить нас, – уточнила Белл и, задумавшись на мгновение, спросила: – Как по-вашему, обрела бы Габриэль счастье, женись герцог на ней?

– Кто знает, – сказал Михаил, встал и поднял Белл на ноги. – Я научу вас, как защитить себя. Хотите?

– Да, – сказала Белл.

Михаил повернул ее спиной к себе.

– Если кто-то нападет на вас сзади…

Белл повернулась кругом.

– А если спереди?

– Трусливый противник всегда заходит сзади, чтобы нападение оказалось неожиданным.

– А что, если он не трусливый? – спросила Белл.