Завтра ты умрешь - Анна Малышева

– Спасибо, – он выхватил яблоко покрупнее и жадно впился в него зубами. С хрустом прожевав первый кусок, признался: – Давно обо мне никто так не заботился, а как хочется! Как думаешь, может, стоит жениться? Не поздно?

– Сколько же тебе лет?

– Тридцать пять.

– По нынешним меркам даже рано, – авторитетно заявила женщина. – Но вольному воля, попробуй. Есть кто-нибудь на примете?

– В том-то и беда, что нет, – вздохнул Ярослав, расправляясь с яблоком. – Признаться, мне нравилась ты, но теперь обнаружилось, что у тебя ребенок…

– А ты бы хотел женщину без ребенка? – засмеялась Ника, поддерживая шутку. – Может, еще и с богатым приданым?

– Приданое приветствуется, но не является обязательным условием. – Ярослав заметно повеселел. – Ну, согласна?

– Выйти за тебя замуж?

– Пойти на прием к Генриху Петровичу! – Он остановил машину. – Приехали. Если откажешься, придется идти туда самому, а этого бы не хотелось. Расколоть он меня не расколет, но почуять брата-психиатра может. Этот Генрих, судя по отзывам прислуги, хитрая лиса! А вот если придет милая молодая женщина в беде, он покажет себя во всем параде. Такие врачи-герои привыкли властвовать над пациентками и не слишком высоко ставят их умственные способности. Тут-то их и надо ловить!

– Ну, значит, и будем ловить! – с неожиданной смелостью ответила она и протянула потрясенному Ярославу руку: – Не могу отказаться – искушение уж очень велико!

В первую минуту он молча тряс ее ладонь, не в силах подобрать слов, а когда набрался духу, признался, что совсем не верил в ее согласие.

– Ты мне казалась слишком… Самодостаточной, что ли? Такие женщины на авантюры не идут. Ты просто выглядела слишком счастливой, чтобы во все это ввязаться!

– Вот именно – все слишком. – Она с трудом высвободила руку и приоткрыла дверцу машины. – В моей жизни давно уже ничего не происходит. Я согласна на все, с одним условием – что это не будет опасно. У меня ребенок, и рисковать собой я не могу.

И Ярослав выскочил из машины и, провожая ее до подъезда, клятвенно пообещал, что, как только ему почудится опасность, он немедленно освободит Нику от данного слова.

– Только опасности никакой нет! – сказал он на прощанье, когда она уже открыла дверь подъезда. – Ты же не в лабиринт к Минотавру пойдешь, а на банальный сеанс психоанализа. Если боишься, пойду с тобой – посижу в приемной под видом мужа. Так будет даже лучше – больше узнаем. Главное, добудь мне его фамилию!

Фамилию Генриха Петровича – Каляев – Ника узнала без всякого труда, сразу по прибытии домой позвонив Наталье. Та едва ворочала языком, и у нее даже не возникло вопроса, зачем понадобилась такая информация. Ника перезвонила Ярославу, тот назвал ее умницей и пообещал скорую встречу с Генрихом Петровичем.

– На всякий случай, будь готова уже завтра, – ошарашил он сообщницу. – Оденься на работу как-нибудь… Ну, сама сообразишь, здесь я не советчик. Ты должна сойти за жену банкира, как минимум. Главное – не трусь!

– А я и не трушу! – ответила она, изрядно между тем струсив и прикидывая, что в ее гардеробе может сойти за наряд богатой дамы. Получалось, что ничего, но она утешила себя тем, что богатые люди зачастую одеваются намеренно скромно. Попрощавшись и положив трубку, Ника встретила внимательный и не слишком довольный взгляд мужа. Олег даже не подумал выйти из кухни, где она говорила по телефону. Женщина слегка удивилась такой бесцеремонности и нахмурилась, вопросительно глядя на него:

– В чем дело? Что-то хотел спросить?

– Многое, – сурово ответил он. – А ты ответишь?

– Что случилось, Олег? – Раньше она смягчала его редкие капризные вспышки самым простым способом – ласковым словом, поцелуем – но сегодня у нее почему-то не было настроения ничего смягчать. – Я что, вернулась слишком поздно?

– Наверное, мне надо радоваться тому, что ты вообще вернулась! – бросил он. – Конечно, я не имею права тебя упрекать. Я же согласился все воскресенье просидеть с ребенком, значит, должен молчать!

– В чем дело? – У нее вспыхнули щеки. – В чем ты меня обвиняешь? Не хотел сидеть дома – позвал бы маму! Она никогда нам не отказывала, если надо посидеть с Алешкой!

– А, теперь и моя мама тебе годится! Ты на все согласна, чтобы пропасть на целый день и вернуться пьяной! – Когда Олег повышал голос, он внезапно становился визгливым и вздорным и до ужаса походил на голос его матери в минуты возбуждения. Ника закрыла глаза и досчитала до десяти и обратно.

– Я не пьяна, – ее голос слегка дрожал, когда она собралась с силами, чтобы ответить. – Не больше, чем это допустимо после новоселья у подруги, во всяком случае. Я уже не кормлю грудью и могу себе кое-что позволить. И я еще накануне тебя спрашивала – не остаться ли мне дома? Ты сам сказал: «Езжай, развлекайся!» Что за самодурство?

– Я теперь и самодур! – Олег в сердцах схватил ее за плечи и встряхнул так сильно, что сбившаяся набок косынка сползла с ее головы и упала на пол. – Кто этот тип, который высадил тебя из машины?!

– Господи, – пробормотала она, с ужасом глядя на его искаженное гневом, ставшее вдруг чужим лицо. – Ты меня ревнуешь? Ревнуешь к коллеге? Я должна оправдываться, что он тоже был приглашен и я разрешила себя подвезти? Может, мне бросить работу? Я ведь каждый день его там вижу! Приди в себя, Олег!

Ей казалось, что она приводит веские возражения, которые должны образумить мужа, но он, услышав их, отчего-то впал в настоящую ярость. Ника услышала от него несколько слов, которые, конечно, знает каждый более-менее взрослый человек, но которые, по ее мнению, никак не должен произносить любящий муж, обращаясь к жене. Это подействовало на нее, как ведро ледяной воды. Досадный румянец и предательская дрожь разом пропали, обида уступила место странному оцепенению. Она отвернулась от Олега, продолжавшего изрыгать ругательства вперемешку с упреками, налила себе кружку остывшего чаю и, жестом показав мужу, чтобы тот убрался с дороги, прошла в комнату.

Алешка не спал, а стоял в своем манежике. Взявшись за деревянные прутья, он поворачивал круглую голову из стороны в сторону, прислушиваясь к тому, что происходило на кухне. При взгляде на сына на глазах у женщины выступили было слезы, но она сдержалась, и заставила себя улыбнуться. Полчаса она возилась с ним, покорно подчиняясь маленькому диктатору, заставлявшему ее исполнять разнообразные роли в играх, которые он придумал тут же, на ходу. Так, играя, мальчик начал позевывать, и Ника воспользовалась случаем, чтобы уложить его спать. Повернувшись от кроватки, она увидела мужа – тот с побитым видом стоял на пороге комнаты и ловил ее взгляд.

– Сердишься? – тихо спросил он.

Она только слегка пожала плечами и быстро постелила постель. Никогда Ника так остро не жалела о том, что они живут в одной комнате и запасное спальное место просто негде оборудовать. Сбросив одежду, она отправилась в ванную, сняла макияж и умылась. Подумала о том, чтобы принять ванну – просто чтобы потянуть время, пока Олег заснет, – но ее сильно клонило в сон, и она отказалась от этой мысли. Когда Ника вернулась в комнату, муж уже лежал в постели, в темной комнате горел ночник и слышалось только слабое бульканье воды в аквариумах – это работала включенная на ночь аэрация. Она легла в постель так осторожно, будто та была заминирована и могла взорваться от лишнего движения. Закрыла глаза и сказала себе, что не слышит извиняющегося шепота, который тут же зазвучал в тишине.