Эйнштейн учился без карточек. 40 эффективных игровых упражнений для детей от 0 до 6 лет - Роберта Михник Голинкофф

Джордан снова мотает головой, наклоняется вперед, указывая на предмет чуть ли не всем телом.

Мама: Вот эту губку (с недоверчивым видом берет со стола губку)?

Джордан откидывается на спинку стульчика и поднимает ручки; его тело расслабляется.

Мама протягивает ребенку губку.

Наблюдая такие эпизоды в экспериментальной обстановке, одна из нас (Роберта) обнаружила, что малыши, которые еще даже не умеют говорить, могут поддерживать «диалог» в течение очень долгого времени, если хотят, чтобы мама или папа поняли, что они имеют в виду. Учитывая, что у младенцев, как мы знаем, очень непродолжительная устойчивость внимания, это просто поразительно. Младенец будет с удивительной настойчивостью добиваться того, чего он хочет, от родителя, который настолько туп (какой позор!), что не в состоянии быстро расшифровать тычки пальцем и требовательное мычание.

Делая видеозаписи поведения ребенка во время еды, Роберта обнаружила, что дети уже в 11-месячном возрасте повторяют в среднем до 7 разговорных жестов, чтобы дать понять, например, что они хотят виноград, а не печенье. Или что им хочется услышать, как называются часы, висящие на стене, а не корова, нарисованная под ними. Как вы понимаете, такие эпизоды обеспечивают богатую почву для изучения разных слов, пока родители или воспитатели силятся определить и произнести именно то слово, которое ребенок хочет услышать. И пока родители бродят вокруг да около, перебирая варианты предметов, на которые может указывать ребенок, он снова и снова слышит одни и те же слова. Как вы думаете, запомнили бы вы слово «виноград», если бы вам удалось его получить только с седьмой попытки? В таких эпизодах у детей очень высока мотивация для изучения слов. Это как раз те переживания, которые не в состоянии обеспечить им телевизионные программы, игрушки и компьютеры. Дети берут на себя ответственность, когда мы позволяем им направлять взаимодействие между нами, основываясь на их интересах. Такое взаимодействие обеспечивает наилучшую обстановку для изучения языка.

Обнаружение скрытых навыков

Процесс переговоров

Возраст: 9-18 месяцев

Для проведения этого эксперимента вам понадобится ребенок, который пока еще не слишком хорошо умеет говорить. Если он уже научился разговаривать целыми предложениями, то маловероятно, что вы сумеете наблюдать процесс «переговоров». Наблюдение также становится легче, если вы попросите кого-то провести этот эксперимент вместо вас. Попросите человека взять какой-нибудь интересный предмет и показывать его ребенку, пока тот тоже не заинтересуется этим предметом. Потом взрослый кладет этот предмет на высокую полку или стол, чтобы ребенок не мог его достать, но не терял из виду. Дайте избранному вами помощнику инструкцию – разыграть непонимание, когда ребенок начнет показывать, что он хочет получить этот предмет, чтобы вы могли понаблюдать, как ребенок и взрослый реагируют друг на друга. Обращайте внимание на то, как ребенок пытается сообщить о своем желании. Издает ли он какие-то звуки? Указывает ли пальцем? Пытается ли что-то сказать? И как взрослый реагирует на ребенка? Называет ли он вслух другие предметы, которые лежат рядом с первым? В течение скольких поворотов разговора (по числу «реплик» с обеих сторон) ребенок остается сосредоточенным на цели получения предмета? Конечно, мы вовсе не пропагандируем пытки – пусть взрослый после нескольких этапов обмена репликами назовет предмет и даст его ребенку.

Настойчивость, которую демонстрирует ребенок, пытаясь донести до взрослого свое желание получить какой-то предмет невербальными средствами, – ничто по сравнению с той настойчивостью, с которой малыш незаметно работает, причем совершенно самостоятельно, над изучением языка. В этой главе мы не оставим камня на камне от мифа о том, что вы обязаны «обучать» вашего ребенка навыкам речи. Зато огорошим вас информацией о том, чту дети выясняют самостоятельно, если только мы обеспечиваем им необходимые ресурсы. И что же это за ресурсы? Это взаимодействие, в котором вы и ваши дети сосредоточены на игре, еде, чтении книжек или любой другой деятельности, которая является частью обычной повседневной жизни. Это взаимодействие, в котором язык является альфой и омегой.

Что еще важнее, мы будем описывать широкий спектр индивидуальных различий, которые существуют в раннем речевом развитии. Некоторые дети в 16 месяцев вообще не произносят ни одного слова, а у других словарный запас достигает 100. Одни дети разговаривают короткими предложениями уже в 18 месяцев, а другие их не используют до 28 месяцев. Осознание широкой вариативности в раннем развитии речи должно утешить таких родителей, как Линда Кэплоу, – родителей, которые стремятся ускорить развитие способностей своих детей, но пока не умеют ценить ошеломляющее мастерство, которое уже обнаруживает несовершенная речь малышей. Самое забавное, что каждый ребенок – прирожденный лингвистический гений. Дети гораздо лучше учат языки, чем мы. Мы, большие, умные взрослые, умеющие водить машину и обращаться с опасными механизмами (такими как газонокосилка и автомобиль), не можем сравниться в изучении языка с трехлетним ребенком, который не умеет завязать собственные шнурки и не знает, какой вилкой пользоваться в ресторане!

Так почему же, недоумеваете вы, не следует вкладывать деньги в компьютерные программы и аудиозаписи, которые учат наших детей другим языкам? Ведь они, в конце-то концов, уже дозрели до этого опыта! Потому что, как вы увидите в этой главе, языки изучаются не по компьютерным программам или аудиозаписям, что бы ни обещала вам реклама на цветных коробках. Язык можно выучить в контексте взаимодействия – когда ешь, играешь, спрашиваешь, как называется тот или иной предмет, а не просто пассивно смотришь в компьютерный монитор. И вот здесь в игру вступают родители и воспитатели: мы создаем возможности для этого взаимодействия.

Некоторые исследователи считают, что люди так же рождены для изучения языков, как пауки – для плетения сетей. И действительно, мы – единственный биологический вид, для которого речь является инстинктом. Мы, как оказалось, – единственный вид, способный к связной речи, несмотря на множество экспериментов, которые проводились с нашими ближайшими родственниками – приматами и даже дельфинами. С помощью языка мы передаем свое культурное знание и учим других, чтобы каждому поколению не приходилось заново изобретать колесо. Язык позволяет нам разговаривать о будущем и вспоминать прошлое. Речь может быть инструментом добра или зла. Речи Черчилля служили путеводным маяком для народов во время Второй мировой войны, в то время как речи Гитлера толкали людей на немыслимые злодеяния. Тысячи лет эволюции нашего мозга, равно как и речевого аппарата, в том числе рта и глотки, позволяют овладевать речью.

Роль родителей в развитии речи детей велика, но они не отвечают за это полностью. Ноам Хомский, самый знаменитый из ныне живущих в мире лингвистов и профессор Массачусетского технологического института в Кембридже (штат Массачусетс), первым заговорил об этом, когда предположил, что дети уже рождаются с «устройством овладения речью» – метафорическим «органом», ответственным за изучение языка. Точно так же как сердце создано для того, чтобы перекачивать кровь, говорил он, это устройство овладения речью заранее запрограммировано на изучение языка, в какой бы языковой среде ребенок ни оказался. Ребенку, в общем-то, все равно, какой язык учить. Откуда мы это знаем? Дело в том, что, когда ребенок рождается, невозможно заранее определить, где он окажется – в Германии или в Китае. Дети должны быть готовы учить любой язык, в среде которого окажутся; в противном случае международное усыновление было бы невозможно. Это означает, что как бы ни отличались языки друг от друга на первый взгляд, у них должно быть намного больше общего, чем кажется. Китайская речь звучит совершенно иначе, чем английская. Но малыши осваивают китайский язык так же хорошо и быстро, как и английский. Профессор Хомский выдвигает предположение о том, что все языки должны быть связаны между собой некой важной и глубинной общностью. Он называл эту глубинную общность – сущность, которая роднит все человеческие языки, универсальной грамматикой.