Трактирщик и Владычица ночи - Лучан Борисов

приходили демоны — их дети, взращённые на гордыне и горечи небесных родителей.

____________________

[1] Высокий берег или Риальто — древнее название Венеции.

[2] Верхнее море или Адрия — древнее название Адриатического моря.

[3] Имеется в виду тетерев-косач.

ГЛАВА 8. Шалости североводской княгини. Девятихвостый демон-лис Даджи

С приближением к Северному тракту количество повозок заметно увеличилось. Хмурые крестьяне, погоняя ослов и прочую ездовую живность, спешили к городским воротам, чтобы занять на рынке места повыгодней. Товар везли самый разный, в основном это были ранние овощи, зелень и яйца. Мясо, по большей части, доставляли живьём. Запертые в клетках, тревожно гоготали гуси, заполошно кудахтали куры и тоскливо визжали поросята — бедолаги предчувствовали скорую погибель от рук кухарок. На самом тракте к крестьянским повозкам добавились караваны; одни из них везли экзотические товары, другие, наоборот, отправлялись в дальние земли, чтобы предложить там изделия местных мастеров, и, главное, соль, за которую кое-где платили дороже, чем за золото.

Торговый люд, в отличие от крестьян, не дремал и зорко поглядывал по сторонам: в любое время их могли ограбить и этим пустить на ветер их тяжкие многодневные труды.

Раньше такое случалось редко. Мало кто из разбойников осмеливался нападать средь бела дня. Североводский князь был строг и не давал им спуску. Лихой люд регулярно отлавливали и нещадно пороли, а затем отправляли на каторгу или вешали — в зависимости от тяжести совершённых злодеяний.

Вот только после второй женитьбы князь Локс перестал интересоваться чем-либо, кроме своей красавицы-жены. Капризная графиня, жадная до развлечений и драгоценностей, занимала всё его время, отчего дела в княжестве шли всё хуже и хуже.

Конечно же, роптали и дворяне, и купечество. Роптал и простой люд, но нет и не будет времён, чтобы власть имущие прислушивались к нему.

Впрочем, знать не сидела сложа руки, но делегаты, несмотря на самое высокое звание, не могли прорваться к князю Локсу. Смельчаки пробовали проникнуть тайно, но княжеская дружина, запуганная или подкупленная княгиней, зорко следила за тем, чтобы никто не нарушал покой владетеля обширных земель Северной Воды.

В этом не было вины самого князя Локса.

Он не ведал, что творится вокруг, будучи не в состоянии вырваться из власти сладких грёз, что дарила ему прекрасная рыжеволосая девушка. Невероятно обольстительная она раз за разом возносила его на вершину неземного блаженства, чему в немалой степени способствовали одурманивающие вина и напитки, которыми его потчевали усердные слуги. К его несчастью, среди них не осталось тех, кто был ему верен, поэтому и сказать о подмешанной отраве было некому.

Иногда князь приходил в себя и пробовал призвать к себе родственников или доверенных людей, но вместо них всегда приходила она, обворожительно прекрасная в своём полупрозрачном наряде, и, склонившись страстно целовала его, а затем совсем юная служанка подносила ему очередное питьё. Пока он пил, томимый нестерпимой жаждой, девушка начинала извиваться в страстном танце, постепенно сбрасывая с себя одежду, а затем забиралась к нему в постель. С некоторых пор его красавица-жена предпочитала делить его с другими и не всегда это были женщины.

Оргии вызывали глухой гнев у князя, но он ничего не мог с этим поделать. После всплеска энергии, вызванной афродизиаком, стоило ему приподняться в кровати, как девушки-служанки со смехом набрасывались на него и вновь укладывали на подушки. Затем одна из искусительниц вновь подносила кубок с одурманивающим вином и, как он ни отказывался, служанки всем скопом заставляли его пить. После этого его вновь покидали силы, и он засыпал.

И всё же, несмотря на безраздельную власть над княжеским двором, Мирелла Маска не чувствовала себя в безопасности. Виной тому была демоница, чью жизненную силу она тянула. Интуиция говорила, что та не спустит ей с рук воровство и обязательно придёт за ней.

Конечно, ей было чем встретить незваную гостью, но на всякий случай она заманила в свои сети жреца. Пуская в ход лесть и всячески ублажая, она исподволь расспрашивала его о могущественных звёздных пришельцах, особенно её интересовали способы их убийства.

К её досаде, сластолюбивый служитель храма Солнца, хоть был порочен до мозга костей, но упорно держал язык за зубами. Он знал, что ждёт тех, кто разглашает секретную храмовую информацию.

И поскольку расставаться со своей шкурой, причём крайне болезненным способом, жрецу совсем не улыбалось, он надумал порвать с развратной княгиней. К тому же он уже раскаивался, что связался с той, что в его глазах была не более чем уличной девкой, которой по какому-то недоразумению несказанно повезло. Ну а чтобы она не донесла на него, он решил заткнуть ей рот перед уходом, причём навеки.

Вот только Мирелла Маска была далеко не глупа, как полагал жрец в своём высокомерии. Упредив его намерение, она первой сыпанула яда в его кубок. Вследствие сего прискорбного инцидента жрец отправился в загробное путешествие, причём напутствуемый страстным стоном презренной княгини. Зная о его отношении, она склонилась к умирающему и, с улыбкой глядя в его тускнеющие глаза, не отказала себе в маленьком удовольствии.

«Тварь! Так ты ведьма?!» — чуть слышно выдохнул жрец и даже на смертном одре его лицо исказила гневная гримаса. Окровавленные губы шевельнулись, насылая ужасное проклятие, но Мирелла не обратила на это внимания. Она не верила, что зло наказуемо, и потому не боялась ни светлых ни тёмных богов. И даже больше, временами её посещали мысли, что они не существуют.

Куда больше она опасалась демонов, — ведь они, в отличие от богов, были реальны. Правда, как выяснилось при близком знакомстве, у них тоже были свои слабости и привычки, которые позволяли ими манипулировать. Отчего со временем она стала воспринимать их как обычных людей, по какому-то капризу мироздания наделённых необычными способностями.

В общем, Мирелла не теряла надежды переиграть демоницу, и если повезёт, то даже её убить.

Как бы то ни было, она до сих пор радовалась удаче, которая пришла к ней в тот момент, когда она уже отчаялась.

Действительно, ей необычайно повезло. Там, на постоялом дворе, оставшись без средств к существованию и надежды на будущее, она была близка к тому, чтобы сдаться. Смерть, значит, смерть. Она так долго жила, что не слишком цеплялась за жизнь. К тому же ей всё тяжелей было поддерживать молодость и красоту, своё главное оружие. Сто восемьдесят лет так или иначе давали знать о себе. Мирелла была уже настолько дряхлой развалиной, что жизненная сила, украденная у людей, уходила от неё так