Гордая бедная княжна - Барбара Картленд

Он улыбнулся и добавил:

— Теперь мне они очень пригодятся, единственное мое сбережение.

— У вас есть друзья в Египте?

— Я считал их друзьями, — ответил князь, — и тогда они были по-человечески привязаны ко мне, но теперь, когда я без положения и без денег, буду для них только обузой.

Герцог не стал уверять князя в верности его друзей.

Он слишком хорошо понимал, какая пролегла бездна между бывшим состоятельным князем Иваном и нынешним бездомным человеком, бежавшим из России.

С трудом верилось, что хоть кто-то обрадуется его прибытию в Египет и окажет ему содействие.

Герцог не питал особых иллюзий насчет преданности светского общества и сам не был уверен, что те, кто теперь лебезит перед ним, поддержали бы его, окажись и он в подобной ситуации.

Вслух же он сказал:

— Было бы не совсем верно ожидать слишком многого от бывших так называемых друзей.

— Я и сам об этом думал, — отвечал князь, — но мне трудно строить какие-либо планы, когда, как вы знаете, я несу такую ответственность за судьбу Великого князя и Милицы.

— Я мог бы пока позаботиться о его императорском высочестве, — сказал герцог.

Князь повернулся к нему с надеждой в глазах.

— Вы действительно оставите его у себя?

— Я обещаю, что позабочусь о них обоих, — сказал герцог. — и у меня к вам предложение, которое, по-моему, может вас заинтересовать.

Он понял, что князь стремится подобрать подходящие слова благодарности за то, что он взял на себя часть бремени, и, не давая ему договорить, быстро продолжил:

— Вы не были в курсе происходящих событий и, наверное, не знаете, что в прошлом году в Долине Царей напротив Луксора обнаружили нетронутую гробницу одного из фараонов.

— Это очень интересно! — воскликнул князь.

— Тутанхамон, хотя и умер очень молодым, был похоронен с несметными сокровищами, таких раньше нигде еще не находили.

— Поразительно!

— Лорд Карнарвон, финансировавший эту экспедицию, мой друг, — сказал герцог. — Когда я разговаривал с ним, он уверял меня, что там должно быть еще много не менее великолепных гробниц, еще не тронутых грабителями и не обнаруженных археологами.

Они прошлись еще несколько минут, и герцог сказал:

— Я решил, что, когда посещу Каир, попытаюсь найти эксперта в этой области, чтобы в будущем, как и лорд Карнарвон, финансировать археологическую экспедицию.

Слова герцога вызвали в князе азартное волнение.

— Я очень хорошо знаю, ваше высочество, — продолжал он после паузы. — Вы знаток древностей, поскольку видел, какие сокровища были собраны в вашем дворце в Санкт-Петербурге. Меня интересует не только поиск сокровищ, но и приобретение древних ценностей, многие из которых тайно вывозятся сейчас из Египта и в ряде случаев попадают в Америку.

— Не думаете ли вы, — спросил князь, — что я мог бы заняться этим делом для вас?

— Если бы заинтересовались этим, — ответил герцог. — Я не могу представить себе человека более квалифицированного, чем вы, который не попадется на подделку.

— — Думаю, нет необходимости говорить, — сказал князь тихим голосом, — что это означало бы для меня.

— В Греции и на греческих островах можно еще купить статуи, вазы и древние урны, так что вам не надо будет ограничивать свою деятельность только Египтом.

Князь молчал, потрясенный предстоящей перспективой. Он Сказал:

— Поклянитесь мне, что вы хотите не просто придумать для меня работу, а и на самом деле собирались найти себе компаньона, который представлял бы ваши интересы.

— Я готов поклясться на Библии, если надо, — отвечал герцог. — У меня действительно были планы на этот счет, если бы я не нашел эксперта в Каире, то вернулся бы домой.

В таком случае я, несомненно, лишился бы возможности приобрести огромное количество сокровищ, о которых так мечтаю.

— Даже не знаю, как и благодарить вас… — начал было князь.

— И не пытайтесь, пожалуйста, — сказал герцог. — Вы легко выразите свою благодарность тем, что будете препятствовать грабителям разорять гробницы и уничтожать тем самым исторические ценности.

— Можете быть уверены, что я не упущу ни одну истинную ценность, — с улыбкой сказал князь.

Завершив прогулку, они спустились в каюту герцога, и он написал письмо в свой банк в Каире, в котором распоряжался выдавать князю приличную сумму в качестве ежегодного жалованья, а также оплачивать все его счета, которые он представит в банк.

По такому соглашению легко было бы обманывать герцога, однако он знал, что князь Иван, как и княжна, слишком горд и будет действовать с исключительной честностью, которая показалась бы нелепой многим современным дельцам.

Когда герцог закончил письмо, князь, глубоко вздохнув, сказал:

— Я не могу поверить, что туча отчаяния, преследовавшая меня в течение семи лет, развеялась в одночасье.

— Забудьте об этом! — сказал герцог так же, как говорил до этого Милице.

Чтобы сменить тему разговора, герцог спросил:

— А что князь Александр? Все еще хочет вступить в Иностранный легион?

— Он ждет этого с нетерпением, — ответил князь, — и, знаете, он просто создан для такой службы, к тому же она улучшит и укрепит его характер.

Видя, что герцог соглашается с ним, он продолжил:

— Да у него нет иного выбора. Попытаться жениться на богатой женщине? Но Александру трудно было бы сейчас войти в общество, ведь у него ничего нет, разве что одна одежда, да и ту одолжили, Герцог молчал, и князь закончил:

— Меня только беспокоит, что Иностранный легион может не принять его.

— Это исключено, — ответил герцог.

— Почему?

— Потому что я знаком с их командующим. Мы воевали вместе в пустыне, когда он был еще в младшем чине, и он — француз, который вызывает у меня величайшее восхищение.

— И вы рекомендуете ему Александра?

— Обязательно, — ответил герцог, — у князя не будет трудностей со вступлением в Иностранный легион, о нем позаботятся и в дальнейшем.

Князь облегченно вздохнул.

— Я просто не пойму, — сказал он прочувствованно, — как я мог с самого начала сомневаться в вашем великодушии и вообразить, что вы не поможете нам, если не принудить вас.

— Вы вне опасности, и это самое главное.

Герцог задумался, стараясь представить, что было бы, если бы князь с самого начала поступил как обычно и сам пришел бы на яхту. Понял бы он тогда всю тяжесть положения русских аристократов?

Прежняя их жизнь во всем была, что называется, розарием до начала войны, а затем и революции, изменившей все за одну ночь.