Разбойничья злая луна - Любовь Лукина

На рассвете в покачивающейся каюте караванного, приведённый в себя стараниями Алият, он хрипловато изложил разбойничкам план кампании:

— Главное — не опускать зеркало… Потому что, если опустишь зеркало, ты что-нибудь подожжёшь… А этого не надо… — Поморщился, одолевая головную боль. — Хватит нам вчерашнего! Поджигать будет Илийза со своими ребятами… И только то, что я скажу…

Со времён войны, то есть вот уже лет пять, тень Ар-Мауры не видывала ничего подобного. Два боевых судна, остановившись посреди порта, исторгли через распахнутые люки изрядную толпу, рассеявшуюся вдоль края быстро укорачивающейся тени. Потом с боевых зеркал слетели холстинки, и перед изумлёнными и встревоженными служителями порта грозно воссияла готовая к бою фаланга неслыханных размеров. Откуда же им было знать, что добрая половина этого внезапно свалившегося на их головы воинства первый раз в жизни держит в руках боевые щиты!

Возле чудовищного переднего колеса «Самума» был расстелен ковёр, посреди которого воссел на табурете досточтимого Хаилзы насупленный, мающийся после вчерашнего Ар-Шарлахи. У правой ноги его стояли песочные часы в медной оправе.

— Сначала — барак, — сипло приказал Ар-Шарлахи, и вскоре деревянное строение запылало. Сперва вспыхнула крытая пальмовыми листьями крыша, затем занялись балки каркаса.

С палубы «Самума» отсигналили приказ начальнику порта: приблизиться без сопровождающих. Испуганный старичок заметался, всплеснул руками, потом наконец собрался с духом и торопливо заковылял к разбойничьим судам. Оказавшись перед главарём, тихонько ахнул, видимо, узнав в нём того самого узника, что отправили несколько дней назад в Харву с почтовой каторгой.

— Судью мне, — буркнул Ар-Шарлахи. — Причём так… Часы видишь? Как песок до конца пересыплется — перевернём и ещё что-нибудь зажжём. Так что пусть поспешит…

…Прежде чем на немощёной, вьющейся среди пальм дороге показался крытый паланкин, чуть ли не бегом несомый четырьмя слугами, часы успели перевернуть дважды. В порту было шумно: трещало и свистело сбиваемое песком пламя, метались с воплями люди в развевающихся балахонах. Верный слову, Ар-Шарлахи успел к тому времени поджечь ещё два строения, однако, когда стражники и часть жителей дерзнули у него на глазах тушить пожар, препятствовать им не стал.

К общему удивлению, из паланкина выбрался отнюдь не судья, а молоденький голорылый секретарь. Кинулся к Ар-Шарлаху, на бегу сламываясь в полупоклоне.

— Досточтимый Ар-Маура просит прощения у почтеннейшего Шарлаха, — зачастил он, слегка при этом задыхаясь, — и скорбит, что, прикованный болезнью к ложу, не может сам засвидетельствовать почтение почтеннейшему…

— А что с ним? — недоумённо насупившись, прервал Ар-Шарлахи.

Лицо юноши опечалилось, и он виновато развёл ладони.

— Подагра…

— И давно?

— Со вчерашнего вечера…

— Так, — недовольно сказал Ар-Шарлахи. — А с кем мне вести переговоры? С тобой?

— Досточтимому Ар-Мауре было угодно незаслуженно высоко оценить мои скромные способности… — начал было секретарь.

— Ну, ясно, — перебил Ар-Шарлахи. — Значит, с тобой… Он шевельнул бровями, как бы сомневаясь, стоит ли соглашаться на такую подмену. На самом деле он просто пытался привести мысли в порядок.

— Досточтимый Ар-Маура, — рискнул вставить секретарь, — готов всячески загладить свою вину в тех неприятных событиях, которые… э-э…

Но тут Ар-Шарлахи с трудом поднял отяжелевшие веки, и секретарь умолк.

— Во-первых, мне нужен провиант, — выговорил Ар-Шарлахи. — Причём немедленно. Если скажешь, что склад пустой, подожжём склад.

— Склад полон провизии, — торопливо успокоил секретарь. — А… кто будет заниматься погрузкой?

Ар-Шарлахи вяло простёр нетвёрдую руку, и юноша оглянулся.

— Вон, я вижу, стоит почтовик… Расковать каторжан — и пусть таскают. Чем быстрее все три корабля будут загружены, тем лучше для вас.

— Три?.. — Секретарь заморгал, потом оглянулся ещё раз на почтовую каторгу и, облизнув губы, покивал. — Понимаю…

— Второе… — Ар-Шарлахи, не оглядываясь, щёлкнул пальцами, и в руку ему был почтительно вложен свиток. — Тут список заложников. Мне надо от них избавиться в любом случае. Надеюсь, досточтимый Ар-Маура будет столь любезен, что внесёт за них выкуп?

Секретарь с сомнением развернул свиток.

— Триста улькаров золотом за погонщика, — пояснил Ар-Шарлахи. — За каждого офицера — по двести. Нижние чины пойдут по пятьдесят. И не вздумай торговаться. Всё равно досточтимый ничего на этом не теряет…

— Казна не возместит расходы на выкуп, — вежливо возразил секретарь. — Разбоя, согласно указу, не существует…

— Ну, пусть возьмёт с каждого заложника по долговой расписке, — уже раздражаясь, ответил Ар-Шарлахи. — Что мне, учить его, как это делается?.. Выкуп доставить на «Самум» не позже полудня. В полдень я снова ставлю часы… Тебе понятно, что это значит?

Секретарь покосился через плечо на догорающий барак и содрогнулся.

* * *

Можно только представить, какой вздох облегчения исторг досточтимый Ар-Маура, услышав от секретаря о весьма скромных требованиях Ар-Шарлахи. Боясь, как бы тот не передумал, досточтимый постарался исполнить всё в точности и без промедления. Раскованные каторжане с почтовика ещё возились с провиантом, а выкуп уже был доставлен на борт «Самума». Пересчёт золотых с профилем Улькара и передача пленных по списку тоже заняли не слишком много времени.

Половину фаланги по требованию осторожной Алият отвели подальше в пустыню — на тот случай, если вдруг покладистый судья прикажет тем не менее отряду стражников обойти под прикрытием пальм разбойничий караван с тыла и ударить против солнца, не давая возможности пустить в ход боевые щиты. Предосторожность, как и следовало ожидать, оказалась излишней.

Дело только ещё шло к полудню, а увеличившийся до трёх кораблей караван был уже готов к дальнейшему походу.

— Досточтимый Ар-Маура, — предупредительно, склоняясь к уху главаря разбойников, умильно сообщил секретарь, — просит принять в дар девять кувшинов того вина, что в прошлый раз пришлось по вкусу почтеннейшему Шарлаху…

Ар-Шарлахи сел прямо и оторопело уставился на юношу, потом на двух слуг с корзиной, из которой высовывались глиняные узкогорлые оплетённые кувшины.

— Да верблюд меня затопчи!.. — поражённо вымолвил он. — Как же я сам-то об этом забыл?..

— Действительно странно, — не преминула холодно добавить находящаяся тут же Алият.

— Передай Ар-Мауре, что я тронут его любезностью… — Заметно оживившийся Ар-Шарлахи оглянулся, ища глазами помощника. — Рийбра! Распорядись, чтобы доставили в мою каюту… А лучше сам отнеси.

— Ты разрешишь мне задать ему один вопрос? — спросила Алият, пристально глядя на молоденького голорылого секретаря.