Осколки наших грез - Кэрри Прай

слабостью, а после потакает ядовитым блюдом.

Я хочу ответить ему тем же.

«Найди его и будь счастлива…» – тихим эхом колотилось в голове.

Глоток вина. Растущий гнев. Последняя слеза. Я всё-таки нашла в себе силы, чтобы покинуть погреб и больше никогда в него не возвращаться.

* * *

Возле дома Сотниковых искрились фонтаны, переливалась подсветка фасада, а в окнах горел тусклый свет. Даже глубокой ночью их внушительный «дворец» выглядел так, словно вот-вот начнётся громкое пиршество, с барбекю и танцами.

Но это было не так.

Я знала, что Давид ищет разговора с Матвеем, а Платон изнуряет Александру пустой болтовнёй, поэтому не боялась лишних свидетелей.

В доме был только Назар…

Прохладный ветер студил кожу, где совсем недавно смыкались братские клешни. Авдей мог убить меня, если бы узнал о следующих «ошибках» и был бесконечно прав. Отчасти в моём вызове есть его вина.

Я подошла к полупрозрачной двери, надавила на ручку и замерла. На секунду показалось, что я поступаю неправильно, но очередной глоток вина заглушил всякие сомнения, погасил гордость и своевольно пригласил в дом.

Назар забрасывал лёд в бокал с виски, когда заметил меня. На его невозмутимом лице мелькнуло недоумение, но вскоре вернулась прежняя самоуверенность – красивая защитная маска, и только. Парень мог загадать сотню девиц на сегодняшний вечер, но только не меня. Мне понравилась его реакция.

– Решила ответь на звонок личным присутствием? – хохотнул он. – Что ж, я крайне удивлён. И безумно рад. И не говори, что заблудилась.

Поразительно, но я смогла искренне улыбнуться.

– Нет, я пришла именно к тебе.

Парень оглянулся по сторонам, словно ища подвох, и судорожно вздохнул. Его нервоз частично коснулся меня – по позвоночнику пробежалась волна мурашек.

– Сегодня полнолуние, – сказала я, сделав шаг.

– Это как-то связанно с твоим странным поведением? – с опаской спросил Назар. – Что такое, Снежана? Имеется ли хоть один вопрос, который следует задать мне в четверть ночи?

– Не вопрос, скорее предложение…

Оставляя бутылку в стороне, я украдкой наблюдала за ним. Сотников был растерян, быть может немного напуган. Он не мог найти объяснение ночному визиту и этой таинственной улыбке, что замерла на моих губах.

– Если ты решила мстить, то лучше начни с Матвея. Это он всё затеял.

Резинка слетела с волос, позволив локонам рассыпаться по груди.

– Эй, Снег, ты ведь не прячешь бомбу под плащом? – усмехнулся парень, уже с любопытством наблюдая за происходящим. – У тебя чистая голова? Похвально. Знаешь, эти девушки, что любят… Что ты делаешь?

Ремень ослаб от лёгкого касания пальцев и бездыханной змеёй упал на ковёр. Назар подорвался с дивана, а вместе с ним пальто слетело с плеч, продемонстрировав подростковое бельё, далёкое от соблазнительного.

– Это что ещё за жертва? – сглотнув, поморщился он.

Мне не нужно было отвечать, всё читалось во взгляде.

– Ох, я понял, – просиял Назар, направившись ко мне. – Злодей повержен, и ты решила приглядеться к принцу? Да только дверью ошиблась.

Смущение было таким же коротким, как и следующий вздох. Сотников встал позади, обжигая дыханием шею.

– Я ведь не стеснительный, возьму то, что предлагают, – его шепот пощекотал затылок. Каменная грудь коснулась лопаток. Жар его тело стёр грань между действительностью и неизбежным. – Дело в том, что пути назад нет.

Назар ювелирно перехватил главенство, и теперь потерялась я. Тело обуздала дрожь, когда он коснулся моих щиколоток. Это не походило на трепет, скорее на нелепое предвкушение, которое никак его не касалось.

– И если ты решила переспать со мной…

Глаза без спроса сомкнулись. На губах застыл фантомный поцелуй.

– …то для начала наберись мозгов!

Дрожь моментально пропала, так как я снова была одета, а талию перетянул острый ремень. Лишившись воздуха, я согнулась.

Теперь голос Назара обжигал ухо.

– Идиотка. Ещё одна такая выходка, и ты не допросишься прощения.

Он пинком толкнул меня на диван, лишив момента магии. Всё вернулось на круги своя. Безбашенная сестрица друга и парень, что бережёт её не словом, а делом. Пусть не самым обходительным.

Назар уволился рядом. Довольный и взлохмаченный, будто после пробежки.

– О, Снег, ты была просто изумительна. Повторим?

Стало смешно. Легко. Невероятно тепло.

– Еще одной такой пытки я не выдержу.

– Слабачка.

Назар не стал просить объяснения, парень всё понял без слов. Уже через несколько минут я сладко спала на его плече, позабыв обо всем на свете.

Глава#17

Меня пробудило тошнотворное пение щеглов. Открыв глаза, я обнаружила себя в объятьях Назара, что так крепко спал в неестественной позе, а следом вернулась память, разукрасив щёки в розовый цвет.

Liebe und Alkohol sollen verflucht sein!*

Картинки прошлого вечера врезались в память подобно боевым патронам; они взрывали голову и уничтожали хилую самооценку. Мне хотелось вскрикнуть от ужаса, ибо вечер мог закончиться иначе: секунды необдуманной близости, а после годы позора, жуткой депрессии и ненависти к самой себе.

Halte die Pferde fest, Snezhana, du wirst zu einer Hure!**

Убрав руки парня и на цыпочках пробравшись до двери, я мигом выпорхнула из «тёмного дворца», пообещав себе поблагодарить Назара за редкую нравственность, но только когда смогу отделить реальность от кошмара.

Оказавшись на улице, я обезумевшим зверем кинулась к фонтану. В горле пересохло настолько, что язык лип к зубам. Ещё вчера подобная ситуация была исключительной, но уже сегодня, в жутком сравнении, показалась невинной.

Сделав несколько жадных глотков, я почувствовала себя наполовину живой. Большее ощущение жизни подарил резкий захват на затылке. Послышался хруст волос, а после и шеи. Глядя на предрассветное небо, я никак не могла проанализировать случившиеся, пока не распознала отвратительный шепот:

– Решила охомутать моих сыновей, пигалица? – цедил старший Сотников, глотая слюну. – Ты никогда не станешь частью моей семьи.

И пусть боль была невыносимой, я нашла в себе рассмеяться:

– Что такое, Платон? Боитесь, что маленькая девочка лишит вас шаткого трона? Расслабься, старик. Я слишком брезглива, чтобы подметать твой песок.

Его холодные пальцы сжались крепче, до предела.

– Не смей ошиваться здесь, иначе твой отец пожалеет об этом.

– Отец? А как же я? Или ты, наконец, решил выбрать равного соперника?

Теперь рассмеялся Платон. Он расслабил хватку, позволив мне посмотреть в его чёрные, наполненные вязкой гнилью, глаза.

– Ты разве не знаешь, Снежана? – его резкая смена настроения стала