Иди ты к лешему! - Тамара Шатохина

А потом позвонил Львович и предупредил, что вечером заедет поговорить о деле. И брат спросил меня, буду ли я присутствовать при разговоре?

— Нет, я уж лучше, как раньше. Посижу тихонько, послушаю. Накрою на стол вам и уйду.

Он пришел к восьми вечера, поздоровался с ребятами и согласился поговорить обо всем за ужином. Попросил разрешения вымыть руки. А помыв их, проскользнул на кухню, где я накрывала на стол.

— Добрый вечер, Настя, — сказал тихонько, чтобы брат не услышал его.

— Добрый вечер, Роман Львович, — спокойно ответила я, продолжая двигаться по кухне. Он недоверчиво посмотрел на меня и спросил как-то осторожно:

— Настенька, все так, как ты хотела? Я старался, только ковер купили уже и поэтому я взял на себя смелость…

— На сколько вы наказали себя, Роман Львович? — ухмыльнулась я, вспомнив и кредит тоже, но не став о нем спрашивать. Он, очевидно увидев эту улыбку, сделал шаг в мою сторону. Одетый не в костюм, а в джинсы и свитер домашней вязки, без обуви, только в носках, он смотрелся непривычно. А с этим щенячьим ожиданием в глазах — даже немного нелепо.

— На сколько я наказал себя, Настенька, не измеряется деньгами…

Голос был тихим и серьезным. Легкое, безоблачное настроение уходило. Я смотрела в его лицо и начинала опасаться. Оно, кроме этого ожидания в глазах, опять выражало непонятную решимость, и я скорее позвала ребят ужинать, поспешив выйти из кухни.

В своей спальне вызвала в памяти все его слова, вспомнила интонацию, с которой он тогда пытался ударить меня ими побольнее… Нет уж, Роман Львович, очевидно, вам все же очень нужен инкубатор. Во внезапно вспыхнувшую любовь я не верю потому, что реально оцениваю свои шансы заинтересовать такого избалованного мужика. Потому что таких женщин, как я, в России большая половина. Просто приодеть, привести в порядок и готовая красавица. Было бы глупостью думать, что человек внезапно может так измениться, как он. Ребята правы — он все еще опасен и не стоило сегодня обмениваться с ним даже этими несколькими словами. Держаться на расстоянии от него, всеми силами избегать общения — вот как следует вести себя. Ему, как впрочем и Святославу, тому может и непроизвольно, но упорно видится во мне выгода от брака с той, кем я сейчас стала. Именно это делает меня привлекательной для них и не стоит забывать об этом ни на минуту.

Любой из этих наследников странных мистических существ, неважно — каких, всегда будет воспринимать меня именно так. И если я хочу когда-нибудь действительно поверить и обоснованно, что во мне любят именно меня, нужно искать себе обычного парня. Нормального, не из этих. Но я и этого не буду пока делать, сейчас не до того. Но вот то, к чему сейчас пришла в своих размышлениях, я запомню. И буду следовать своему решению неукоснительно, если хочу быть счастливой хоть когда-нибудь.

Мне уже не хотелось слушать о чем идет речь на кухне. Дверь туда была закрыта и я спокойно прошла, помылась в ванной, почистила зубы, влезла в ночную рубашку и халат и ушла спать. Мне было любопытно протестировать этот результат пьяного бреда дизайнера-изобретателя.

Разговор у мужчин шел спокойный, не на повышенных тонах, так что мне об этом волноваться не стоило. Кровать была теплой. Интересно, а током меня не стукнет, если что? Угнездилась, покачиваясь и тихонько повизгивая, согрелась мгновенно и уснула, продолжая улыбаться.

На следующее утро, проснувшись и выслушав сообщение о том, что сегодня мы все выезжаем домой, а в дороге мне расскажут подробно о состоявшемся разговоре, я несколько подкорректировала их планы:

— Я просто хотела сказать, что отсюда сразу полечу в Хабаровск, Ярослав. Я не поеду в лес, на море тоже. Буду возвращаться в привычную жизнь, пока еще есть надежда на хорошую работу. Квартиру нужно продавать, но это задержит надолго…

— Не нужно продавать. Я часто тут околачивался, а теперь вообще придется со всем этим решать, оформлять. В гостинице погано, у людей — суетно. Алеша там купит тебе квартиру — у него наша касса. Мебель и что там еще — посуда? Не экономь, бери все самое лучшее. Теперь тем более денег можно не считать.

А что я матери скажу? Может, ты сама? И она с тобой потом в гости к внукам может захотеть съездить. У Алеши не была давно.

— Нет, я с вами не поеду. Тем более, что и Львович собрался.

— Они на другой машине пойдут.

— Да какая разница? Я вчера поняла, что он не выбросил это из головы — приобрести в моем лице инкубатор. Больно выражение лица было решительное. Попробует не мытьем, так катаньем. Не хочу я всей этой возни. Святослав, не говори ничего, я уже по твоему лицу все поняла. Тебе я тоже все сказала. Я для всех ваших всегда буду ценна только тем, что мне подарил Лука. Я просто хочу, чтобы мое собственное очарование, если оно, конечно, имеется, привлекло ко мне мужчину. А не частичка крови лешего. И Леше скажите, чтобы не сватал мне никого — я всегда буду настороже, никогда не смогу поверить. Буду видеть в малейшем, даже машинальном действии подтверждение своим подозрениям.

— Настя, это только из-за того, что я тогда Марине подмигнул? — Святослав решительно поднимался из-за стола.

— Ты меня слышал вообще? Я чувствую себя ущербной, как вы не понимаете? Если убрать то, что мне дали, я стану ничем для вас, даже не родней.

— Ты родня и от этого отказываться не смей! Ты ничего не понимаешь в этом, и не стремишься, как видно. Батя сам никогда бы не смог провернуть такое. Если бы все было так просто, то вас сотни бегали бы. Это Лес, Настя. Лес сделал тебя лесавкой. Для чего-то сделал, а не просто так. Никто тебя замуж не выпихивает, иди когда хочешь и за кого хочешь. Но отказываться от рода — это, Настя… — огромная фигура брата нависла надо мной.

Я обняла его, уткнувшись лицом куда-то в район солнечного сплетения.

— Какой же ты громадный, Ярослав. Не злись. Разве я могу отказаться от вас, когда больше никого на всем белом свете? После того, как вы со мной столько возились? Ты думаешь — я совсем свинья неблагодарная и смогу обидеть Мышку? Может, я уже и не смогу там одна, без вас. Я же не знаю. Но сейчас ехать с вами не хочу.

— Так останься пока, здесь останься.

— Ага, Львович тоже здесь обретается. Нужно уезжать, братик, согласись, что я права.

— Езжай. Но ты не права.

Я облегченно вздохнула. Прошла к двери и дальше меня потащил, схватив за руку, Святослав.

— Нет, ты меня выслушаешь. Ярослав, не лезь. Не дергайся, Настя, сидеть!

— Я тебе не собака!

— Ты хуже — ты закомплексована до изумления. И не вини в этом Луку. Если, например, женщина сделала новую прическу или похудела, похорошев при этом, она что — перестала быть собой? Ты что, урод, что не сможешь никому понравиться?

— Но ты прошел бы мимо.

— Вот знал же, что с вами нельзя так. Нужно врать, хвалить, подлизываться. Тогда поверите. Я просто объяснил, почему не знакомлюсь на улице.