Цифры нации - Николай Старинщиков

Начальник полиции Римов никогда не тяготел к «Клубу обездоленных мужиков», поскольку таковым себя не считал. Однако после обеда ему позвонил прокурор Вершилов и предложил посидеть в ресторане. Старого лиса что-то тревожило, и он не желал говорить об этом по телефону.

Прибыв вовремя, Римов сел за свободный столик, но прокурор пока что задерживался. Римов заказал себе рюмку водки, закусил заливным мясом и теперь сидел, взирая с косогора. Именно здесь случилась в его жизни трагедия, когда его тайный куратор был едва не распят на кресте. Выходит, кто-то решил запугать комиссара.

Прокурор все задерживался. Римов собрался уходить, когда услышал у себя за спиной непонятный шорох. Он оглянулся. Позади стояли главный прокурор и председатель Высшего судебного присутствия – в костюмах и галстуках, с распаренными лицами. Оба они, и Вершилов и Шприц, были порядком выпивши.

Заметив Римова, прокурор помрачнел, а председатель суда вдруг заявил:

– А! Видали?! Сидит! Будто он пуп земляной!

– Сидит, – подтвердил прокурор. – Ведь я обязал его… – И к Римову: – Приглашай… Что сидишь-то?

Римов развел руками: «Прошу садиться». Разговор явно не клеился с самого начала.

– А где у нас выпить? Где закусить, уважаемый комиссар? – продолжил прокурор.

Он подошел к Римову, протянул руку и до боли сжал ладонь. Прокурор был явно неадекватен, и эта неадекватность не сулила ничего хорошего, тем более что его попутчик был в худшем состоянии: председатель мучительно икал, закатывая глаза, потом принялся чихать, брызгая слюной в разные стороны.

– Аллергия… – бормотал он. – На коноплю…

– На полынь, – поправил его прокурор. – Ты же сам говорил… Когда она поспевает…

– На коноплю…

– Ну и хрен с ней, – согласился прокурор. И к Римову: – Давай выпьем… Потому что эта музыка мне надоела.

Он покосился в сторону председателя. Римов был вынужден согласиться, хотя пить на сытый желудок было не в его правилах. Вечер однозначно складывался не так, как хотелось бы. Прокурор с судьей присели к столу.

– Человек! – разинул рот прокурор, крутя головой по сторонам. – Ты где?!

Официант поспешил к ним, остановился возле столика в полупоклоне:

– Чего желаете, уважаемые?

Председатель перестал чихать и прислушался.

– Желаем коньяку… – произнес прокурор.

– И жаркого, – добавил председатель. – С подливой… Чтобы закусить было как следует.

Официант понятливо кивнул и бросился исполнять желания. И вскоре на столе, кроме коньяка, появился запотелый графинчик с водочкой, белые маринованные грибы в блюдечках, хлеб серый с отрубями и, наконец-то, жаркое с картофелем и овощами, слегка присыпанное сверху крупной зеленью, – в глиняных фирменных ставцах, по краю у которых значилось старинными буквами: «Клуб обездоленных мужиков».

При виде графина и пищи председатель повеселел, налил себе стопку, проглотил, не задерживаясь, и принялся наворачивать жаркое за обе щеки, не обращая внимания ни на кого. Римов налил себе и прокурору, чокнулся с ним, отпил немного и спрятал стопку за горшок. И правильно сделал, потому что прокурор, не закусывая, потянулся вновь за графином, налил себе, снова выпил, после чего заговорил про трудности жизни, среди которых служба, по его словам, занимала первое место: дела государственные, надзор за соблюдением законности на всех уровнях, включая, между прочим, полицию, а также и милицию, которой, к счастью, теперь нет. И что с того, что нет?! Зато есть другие дела. По линии госбезопасности, например.

– Мне кажется, – бубнил он, – это только начало. Продолжение будет, потому что все к этому идет в нашем королевстве…

– Где? – спросил председатель, зависнув над жарким.

– В королевстве, говорю… В Нидерландах…

– А я бы хотел заметить, – сказал председатель, – что наша дума целиком состоит из андроидов, поскольку принимает дубовые законы.

– Это верно, – подхватил прокурор. – А нам их потом исполнять…

– Полудурье Виноградов… – продолжил председатель. – У них там Жердяй… Это же нарушение прав… У них дела высосаны из пальца… Давай лучше выпьем…

Они снова выпили с прокурором, после чего разговор продолжился с новой силой, выходя на более высокий уровень – о давно и незримо тяготеющей надо всеми чьей-то злой воле, о которой догадываются, но делают вид, что ничего не происходит. Речь зашла о центральном банке, держащем в узде не только республику.

– У банка реальные деньги, – мычал прокурор.

– При чем здесь банк? – пыхтел председатель. – Вот скажи, при чем? У нас правительство…

– Правительство – видимость. Банк – это наше все… Или что-то в этом роде. От него не уйти.

– Поэтому надо смириться и жить потихоньку.

Римов не согласился с такой постановкой вопроса.

– Лучше уйти из этой страны и не возвращаться сюда никогда, – произнес он неожиданно. И добавил, глядя в глаза председателю: – Или умереть, но не жить на карачках…

– Вот оно что… – Председатель посмотрел с прищуром. – А кто у нас на карачках? Может быть, ты, комиссар?

– Что тебе у нас конкретно не нравится? – поддержал его прокурор. – Можешь ты нам объяснить?

– Все не нравится! – резко сказал Римов. – Как мы живем, чем дышим, о чем думаем! Проститутки не нравятся на каждом углу!

– Они приносят доход, – напомнил председатель.

– Законодательное собрание, в котором не депутаты, а словно андроиды…

– Ну, ты загнул, – вставил прокурор. – У нас там имеются…

– Минуту! – Римов вскинул ладонь. – Раз уж мы затронули эту тему…

Председатель и прокурор замолчали.

– Мы кончим плохо, – продолжил Римов, – поскольку поддались искусственному интеллекту. Мы игрушка в его руках. Больше мне нечего сказать, уважаемые.

Он поднялся из-за стола, уронив стул. Наклонился, поднял и приставил его к столу.

– Честь имею, – сказал и, крикнув официанта, расплатился и быстро пошел к стоянке такси. Комиссар был не так богат, чтобы платить штраф за управление автомашиной в нетрезвом виде, ибо система, однажды настроенная под электронный учет, никому не давала пощады.

Он торопливо шагал и не видел, как у него за спиной из соседнего с рестораном киоска с надписью на окошке «Закрыто» вышел его однокурсник Урод Вжопеноги – в темных очках. Удачным оказался денек для Дмитрия Олеговича.

«Мы кончим плохо, поскольку отдали себя искусственному интеллекту. Мы игрушка в его руках…» – звучало в его электронных записях.

– Татьяноха? – удивился прокурор, глядя вслед своему подчиненному. – Он-то как здесь оказался? Я же ему сказал, чтобы он подменил меня вечером… Ну, помощничек…