Чудеса не понарошку - Тамара Крюкова

- А я, кажется, знаю, - громко сказал Мефодий.

- Откуда?!

- А оттуда, что за теми кустами кто-то чихал. Может, это Оно и есть?

- Ты, Мефодий, молодец! Сейчас проверим, - сказал Митя и направился к кустам.

- А-а-а-пчхи! - чихнул кто-то в кустах.

Митя раздвинул ветки и увидел цветочную поляну. Только в ботаническом саду он видел, чтобы в одном месте росло столько разных цветов. Казалось, все они позабыли о том, что каждому - свое место и время, и собрались здесь на необычный цветочный праздник, стараясь перещеголять друг дружку в красоте и изяществе. Из травы скромно выглядывали подснежники, вестники весны, а рядом с ними пестрели многоцветным ковром астры, краса осени. Прямо под ногами были разбрызганы лиловые капельки фиалок, а с ними по соседству, словно голубое озерцо, разрослись незабудки. Чайные розы играли в переглядку со своими родственниками, цветами шиповника. Гиацинты расположились вокруг кустов пионов. А посередине этой красоты сидело и беспрерывно чихало Больное Воображение. Митя сразу понял, что это оно, хотя от плохого самочувствия на нем лица не было.

- Будьте здоровы, - вежливо сказал Митя.

- Кто сказал "будьте здоровы"? - взвизгнуло Больное Воображение. - Прошу вас прийти сюда прочь!

- Как это? - не понял Митя.

- Точно так же, как и уйти отсюда поближе, - пояснил Авося.

- Уходим поближе - подальше придем, - философски заметил Мефодий.

- Сейчас проверим, - сказал Митя и шагнул за кусты. Оглянувшись, он увидел, что Авося и Мефодий, смотревшие ему вслед из-за кустов, были так далеко, что их почти не было видно. Стоило Авосе сделать один шаг, как он оказался рядом с Митей.

Мефодий тоже поспешил за друзьями, но зацепился за очень дерзкую ветку. Львенок дернул за нее, но она, наверное, не поняла, что имеет дело с настоящим львом и дала сдачи. Мефодий два раза перекувырнулся в воздухе и со всего размаху шлепнулся на землю прямо перед Митей.

- Ты ударился? - спросил его Митя.

- А пусть не цепляется, - гордо сказал львенок, отряхивая лапки.

Больное Воображение с интересом уставилось на пришедших.

- Здравствуйте, - поздоровался Митя.

- Опять? - почему-то возмутилось Больное Воображение. - Терпеть не могу разговоров про здоровье. Куда интереснее говорить про болезни.

- Почему? - спросил Митя.

- Потому что здоровье одно, а болезней много, и поэтому разговор получится разносторонний. А-а-апчхи! - снова чихнуло оно.

Митя хотел было сказать "будьте здоровы", но вовремя одумался и сказал:

- У вас, наверное, очень сильная простуда.

- Да, не могу пожаловаться на хорошее самочувствие, - кивнуло Больное Воображение. - Думаешь, легко целый день в облаках витать? Холод и сырость. Бррр.

- А зачем вы витаете в облаках?

- Работа такая, - вздохнуло Больное Воображение. - Все бы ничего. Витаешь себе, вокруг кипарисы парят... Только каждый раз, когда я возвращаюсь с неба на землю, у меня начинается страшный приступ кори.

- Почему?

- Потому что я корю всех подряд.

- У моей мамы тоже начинается приступ кори, когда я возвращаюсь.

- С неба на землю?

- Да нет, с прогулки. Каждый раз я совершенно случайно прихожу домой грязный. Иногда у мамы лопается терпение, и тогда у нее начинается этот самый приступ.

- Значит, вы пришли поговорить про корь? - спросило Больное Воображение.

- Нет, вообще-то мы по делу, - сказал Митя.

- Тсс, тише. - Больное Воображение приложило к губам палец. - Разве ты не видишь, что кругом пионы?

- Ну и что? - спросил Митя так же тихо.

- А то, что пионы только и делают, что шпионят.

- А зачем? - спросил Митя с опаской поглядывая на бело-розовые цветы.

- Просто так, - сказало Больное Воображение.

- Тогда это не страшно, - сказал Митя.

- Нет, страшно. И вообще вокруг очень много страшного! - возразило Больное Воображение.

- Это оно на меня, что ли, намекает? - тихонько спросил Мефодий у Авоси.

- Наверняка, - кивнул Авося.

- Вообще-то я не всегда страшный. - Мефодий застенчиво поковырял плюшевой лапкой землю. - Хотя этого у меня, конечно, не отнять - настоящий лев и есть настоящий лев.

- Вот я и говорю, что все ужасно страшно. Хорошо еще, что у меня такой прочный замок.

- Я никогда не был в замке, - сказал Митя.

- Можешь радоваться. Теперь ты в нем побывал, - сказало Больное Воображение.

- Когда?

- Сейчас.

- Но я не был ни в каком замке, - возразил Митя (ведь нельзя же побывать в замке и даже не заметить этого).

- А где же ты, по-твоему, сейчас находишься? - спросило Больное Воображение.

- На поляне, в лесу, - сказал Митя.

- Невежда! Какая же это поляна, когда это самый настоящий замок.

- Что-то и я никакого замка не вижу, - сказал Мефодий.

- Наверное, это понарошечный замок, - догадался Авося.

- Ничего не понарошечный, - обиделось Больное Воображение. - Это самый настоящий воздушный замок.

- А-а-а, так он воздушный, - разочарованно протянул Митя.

- Конечно, воздушный, а какой же еще? Самое подходящее жилье для Больного Воображения. Главное, что он очень прочный.

- Ничего себе прочный, - презрительно фыркнул Мефодий.

- А вот попробуй его разрушить, тогда увидишь, - сказало Больное Воображение.

Мефодий огляделся и понял, что разрушить этот замок действительно совсем не просто, потому что разрушать просто совсем нечего.

- То-то и оно, что не можешь. И никто не может, - торжествующе сказало Больное Воображение. - Я же говорило, что у него совершенно непробиваемые стены. Здесь я могу чувствовать себя в полной безопасности.

- От кого?

- Как от кого? Разве вы не видите, что в мире творится? Секвои воют, ревень ревет во всю глотку, агавы гавкают на кого ни попадя.

- Не гавкают, а лают, - поправил Митя.

- Глупости. Лают только слайды, а агавы гавкают. Слышите? - спросило Больное Воображение, прислушиваясь.

Митя тоже прислушался, но ничего не услышал.

- Нет, - сказал он.

- Это потому, что окна закрыты, - пояснило Больное Воображение. - Не выношу сквозняков.