Новые и старые войны. Организованное насилие в глобальную эпоху - Мэри Калдор

не так уж плох, в этом анализе упускалось из виду то обстоятельство, что этот конфликт был конфликтом между новой формой этнического национализма и цивилизованными ценностями. Националисты разделяли общий интерес к упразднению интернационалистического гуманитарного мировоззрения как в пределах бывшей Югославии, так и в глобальном масштабе. И с политической, и с военной точки зрения их война была войной не против друг друга, но, повторим аргумент Бугареля, против гражданского населения и против гражданского общества.

Так называемое международное сообщество угодило в националистическую ловушку, приняв всерьез и легитимировав то восприятие этого конфликта, которое желали распространить националисты. В политическом плане националисты имели общую тоталитарную цель – снова установить ту разновидность политического контроля, которым некогда уже обладала коммунистическая партия на основе этнических сообществ. Для этого им надо было разделить общество по этническому признаку. Исходя из того, что «страх и ненависть» были эндемичны боснийскому обществу и что националисты представляли все общество в целом, международные посредники не смогли найти иного решения, кроме того компромисса, к достижению которого стремились сами националисты. Не понимая, что «страх и ненависть» не являлись эндемичными, но вырабатывались во время войны, они фактически способствовали достижению националистических целей и ослаблению интернационалистического гуманитарного подхода.

Если говорить о военном аспекте, предполагалось, что основное насилие происходило между так называемыми воюющими сторонами и что гражданские лица, так сказать, попадали под перекрестный огонь. Притом что факт этнических чисток был очевиден, это трактовали как побочный эффект боевых действий, а не как цель войны. Войска ООН, посланные в Боснию и Герцеговину для защиты гражданского населения, были связаны по рукам и ногам, потому что их начальство боялось, что войска втянут в обычную войну. Между поддержанием мира и участием в боевых действиях было проведено четкое различие. Поддержание мира значило, что войска действуют на основе согласия между воюющими партиями. Тогда как участие в боевых действиях означало бы, что войска ООН встают на ту или иную сторону. Боязнь того, что любое применение силы будет означать принятие чьей-либо стороны и приведет к эскалации международного военного участия, всю войну мешала войскам ООН эффективно осуществлять гуманитарные задачи, для выполнения которых они и были направлены. Не было понято то, что между сторонами было довольно мало боевых действий (в традиционном смысле) и что главная проблема заключалась в непрекращающемся насилии против гражданского населения. Предполагалось, что войска ООН являются войсками по поддержанию мира, что они действуют на основе согласия сторон. В результате они оказались неспособны защитить конвои с гуманитарными грузами или безопасные убежища. Вместо этого они стояли, по словам одного сараевского шутника, «как евнухи на оргии».

Преобладающий подход на переговорах на высшем уровне – подход «сверху», подход realpolitik: предполагалось, что лидеры политических партий выступают от имени тех людей, которых они представляют. Таким образом, проблема того, как себя вести в отношении осколков Югославии, была понята как проблема достижения компромисса с этими лидерами. В сущности, она мыслилась как проблема границ и территории, а не как проблема политической или социальной организации. Поскольку в этнических чистках видели побочный эффект войны, главная забота состояла в том, чтобы посредством достижения политического компромисса прекратить боевые действия. Если бы политические лидеры в бывшей Югославии настаивали на том, что они не могут жить вместе, тогда для постъюгославского политического пространства пришлось бы подыскать какой-то новый набор территориальных договоренностей. Следовательно, ответ заключался в разделении. Однако разделение было одновременно и решением, и причиной войны. Оно подпитывало само себя, поскольку, и это знал каждый, невозможно было создать этнически чистые территории без перемещения населения. Так как цель войны заключалась в этнических чистках, решение, которое мирилось с результатами этих чисток, было единственно возможным. Таким образом, сам принцип разделения легитимировал националистические притязания.

Первым разделением было разделение Югославии: тогда признание сначала получили Словения и Хорватия, а потом – Босния и Герцеговина [114]. В то же время, после того как при посредничестве представителя ООН Сайруса Вэнса в декабре 1991 года было заключено соглашение о прекращении огня, разделилась Хорватия. Босния и Герцеговина была признана в день начала войны. В попытках остановить боевые действия был выдвинут целый ряд провальных планов по разделу Боснии и Герцеговины. Первым был план Каррингтона – Кутильеро (весна 1992 года), предлагавший разделить страну на три части. После провала этого плана лорд Каррингтон оставил пост посредника от ЕС и его сменил Дэвид Оуэн, ставший сопредседателем (вместе с Сайрусом Вэнсом) Международной конференции по бывшей Югославии (МКБЮ), созданной после Лондонской конференции в августе 1992 года. План Вэнса – Оуэна считался продолжением плана Каррингтона – Кутильеро, так как он разделил Боснию и Герцеговину на десять кантонов, девять из которых основывались на доминировании той или иной этнической группы. Этот план в конечном счете был отклонен Ассамблеей боснийских сербов в мае 1993 года, но прежде он обеспечил хорватам легитимацию этнических чисток в тех области, которые им достались по условиям этого плана: это обозначило начало хорвато-мусульманского конфликта. (Говорили, что ХСО (HVO) расшифровывается как «Hvala Vance Owen» – «спасибо Вэнсу – Оуэну».) Под давлением американцев весной 1994 года были проведены переговоры о прекращении огня между мусульманами и хорватами. По сути, Вашингтонское соглашение, как стало называться это соглашение о прекращении огня, создало боснийско-хорватскую федерацию, разделенную на еще меньшие кантоны с доминирующими этносами. Тем временем на смену плану Вэнса – Оуэна пришел план Оуэна – Столтенберга (Сайруса Вэнса сменил Торвальд Столтенберг), который в свою очередь уступил место плану Контактной группы: Контактная группа была новым переговорным форумом, в котором участвовали основные внешние игроки (США, Россия, Великобритания, Франция и Германия). И эти планы, и Дейтонское соглашение, которому в конечном счете удалось остановить боевые действия, были весьма схожи с оригинальным планом Каррингтона – Кутильеро.

Дейтонскому соглашению в конце концов удалось достичь прекращения огня – отчасти благодаря военному давлению (НАТО наконец начал наносить воздушные удары, а в Боснию были отправлены англо-французские силы быстрого реагирования), отчасти вследствие падения боевого духа боснийских сербов, но, пожалуй, самое важной причиной была «рационализация» реальной военной ситуации после захвата сербами двух восточных анклавов и захвата хорватами Краины [115]. Иными словами, этнические чистки фактически были завершены. Военный эндшпиль оказался настолько легким, что высказывалось предположение, что между Сербией и Хорватией могло существовать некое безмолвное понимание, которое, пожалуй, даже поощрялось внешними игроками [116]. И, разумеется, окончательное разделение было близко к тому, которое еще в марте 1991 года обсуждали Милошевич и Туджман на знаменитой встрече в Караджорджеве [117].

Посредники были подвергнуты решительной