Полуночная принцесса - Джо Гудмэн

Дженни сразу поняла, что ему плохо. Глаза его на мгновение закрылись, а лицо из желтого превратилось в пепельное. Она осторожно взяла бритву из его дрожащих пальцев:

– Я вас побрею.

– Сам могу, – огрызнулся смущенный Кристиан.

– Конечно, можете, – спокойно сказала Дженни, – но позвольте все-таки мне.

Он взглянул на нее с подозрением.

– Ты, кажется, сказала, что служила горничной у леди. И кем же, позволь узнать, была эта леди? Бородатой особой из паноптикума Барнума?[3]

Дженни скривила на сторону рот, показывая Кристиану, что она понимает его насмешку.

– Я часто брила своего отца. Откиньте голову немного назад, – она вздохнула, заметив его нерешительность, – уж не боитесь ли вы, что я перережу вам горло в приступе безумия?

Теперь под сомнение была поставлена его храбрость, и Кристиану ничего не оставалось, как уступить. «К черту осмотрительность!» – решил он и откинул голову назад. Голова его с копной медно-рыжих волос легла на спинку кровати, а горло обнажилось. Он судорожно сглотнул, не догадываясь, что при этом подпрыгнул его кадык.

Дженни взялась за дело, высунув от усердия кончик языка. Лицо Кристиана в отличие от лица ее отца было сравнительно легко брить: крепкая челюсть, и только один подбородок, да и тот без ямочки.

– А я думала, у мужчины вашего положения должен быть камердинер.

– Он у меня был, – сказал он, стараясь не разжимать губы, – но ушел. Уй!

– Простите, – виновато сказала она, – вы дернулись.

– Хм.

Дженни догадывалась, почему Кристиан остался без камердинера. Удивляло, как у него вообще работали люди. Они, конечно, были преданы своему хозяину, особенно миссис Брендивайн, но ни от кого еще она не слышала, что у Кристиана Маршалла служить приятно.

Для Дженни по-прежнему оставался загадкой тот день, когда он проник в процедурный кабинет клиники и предложил свою помощь. Порой ей казалось, что этого не было на самом деле и она сама все придумала. Но в память врезалось одно – то, чего она не забудет даже под пыткой, – Кристиан Маршалл был добр к ней! Когда она, точно дикий зверек, испуганно вжималась в угол палаты, его голос звучал так успокаивающе! Он предложил ей сюртук, чтобы согреться. Он говорил с ней так, как будто она могла понять его, как будто она нормальный человек. С тех пор как ее поместили в клинику Дженнингсов, никто, даже доктор Тернер, так с ней не разговаривал.

Непостижимым образом он вернул ей часть достоинства. Это был бесценный дар.

– Ну вот, – сказала Дженни не без гордости, – готово! – Она вытерла пену у него под ухом. – Только один порез, да и тот уже перестал кровоточить. Желаете взглянуть?

Он покачал головой – осторожно, поскольку в висках еще стучало.

– Нет, я верю тебе на слово.

Кристиан не хотел опять встречаться со своим отражением в зеркале – ему вполне хватило одного беглого взгляда. Он стал таким же старым, как выпитое им виски.

Дженни встала и начала наводить порядок. Она отнесла в соседнюю комнату тазик, кувшин и все бритвенные принадлежности.

– Чаю хотите? – спросила она, приложив ладонь к кофейнику. – Еще теплый.

– И, конечно же, слабый, как вода.

– Почти. Миссис Моррисей получила строгие указания приготовить все очень легкое.

– Узнаю руку миссис Брендивайн.

Дженни кивнула.

– Доктор Тернер оставил для вас порошки от головной боли. Принести?

– Не надо.

Дженни оглядела комнату. Больше он не нуждался в ее услугах.

– Тогда я пойду. А насчет занавесок обещаю что-нибудь придумать.

– Свет – это не так уж плохо, – нехотя признал Кристиан.

Дженни слегка приподняла свои темные брови. Совсем недавно он устроил по этому поводу целый скандал. Она повернулась, чтобы идти, но успела сделать лишь несколько шагов, как он ее окликнул:

– Кто была та женщина, у которой ты работала?

Дженни быстро взглянула на Кристиана. Он так и сидел с закрытыми глазами. У него был такой усталый вид, что казалось, ему трудно даже говорить. Пальцы Дженни беспокойно перебирали складки на фартуке.

– Вряд ли вы ее знаете…

– Ее имя, Дженни!

– Вандерстелл. Элис Вандерстелл.

Со стороны Кристиана не последовало никакой реакции. Поверил ли он ей? Удивился ли? Дженни не могла представить, что он знает Элис, но фамилию Вандерстелл он должен был знать. Решив, что у него больше нет вопросов, она направилась к двери.

– Ты ничего не забыла? – спросил он, глядя на нее сквозь прищуренные веки. Разжав кулак, он показал полученный от нее же ключ. – Без ключа тебе не выйти, а я не знаю, стоит ли тебе доверять. А вдруг ты мне его не вернешь?

Хитрая улыбка заиграла на розовых губах Дженни. Она полезла в свой карман и торжествующе вытащила двумя пальчиками ключ от его спальни.

– Вам с самого начала не стоило мне доверять.

Не дожидаясь, пока он встанет с постели, Дженни вставила ключ в замочную скважину и повернула медную ручку двери.

Кристиан в полном недоумении уставился на ключ у себя в руке:

– Но ты же сказала…

– Я лгала, – бросила Дженни и выпорхнула из спальни.

Стивен Беннингтон глянул поверх газеты на вошедшего в столовую отца и тут же пожалел об этом, увидев его мрачно поджатые губы. По мнению Стивена, завтрак заряжал человека настроением на целый день, поэтому следовало сделать его приятным. Незаметно вздохнув, он встряхнул газету, сложил ее вчетверо и положил на стол рядом с тарелкой.

– Бисквиты сегодня особенно хороши, – сказал он, пока отец брал себе еду, выставленную на сервировочном столике.

В ответ раздалось нечто среднее между фырканьем и ворчанием. Отец положил себе на тарелку омлет, подцепил вилкой три тонких ломтика горячего бекона, взял два бисквита и направился к столу. В столовую впорхнула горничная с кофейником. Она услужливо подвинула Беннингтону-старшему стул, налила в обе чашки свежего кофе и быстро удалилась, прикрыв за собой двойные двери.

Вильям Беннингтон сердито взмахнул полотняной салфеткой, расправил ее у себя на коленях и уставился на сына хмурыми глазами.

– Где ты был вчера ночью? – спросил он.

Беннингтон-старший умел так задавать вопросы, что они звучали как требования ответов.

Стивен давно привык к резким манерам отца. Они не только не обижали его, но даже ничуть не трогали. На гневный взгляд Вильяма он ответил легкой улыбкой.