Забытые битвы империи - Александр Музафаров

За этот зимний поход император Александр I произвел князя Багратиона и Барклая де Толли в генералы от инфантерии. Повышением в чинах дело не ограничилось — Барклай был назначен вместо Кнорринга главнокомандующим финляндской армией, Багратион — главнокомандующим молдавской армией, воевавшей против турок. Пути двух полководцев на время разошлись, чтобы снова сойтись через два года и навечно соединиться на страницах истории России.

Наступила весна 1809 года, шведское аристократическое правительство, управлявшее страной от имени короля Карла XIII, не спешило с заключением мира — в Ботническом заливе появился британский флот, отдохнувшие шведские войска готовились к наступлению в Финляндию с расчетом на поддержку местного населения, но этим расчетам не суждено было оправдаться.

Русская армия нанесла шведам ряд чувствительных поражений, а народная война на испанский манер, на которую так рассчитывали в Стокгольме, Лондоне и Париже, не началась,

Осенью 1809 года Швеции ничего не оставалось, как заключить мир и признать Финляндию и Аландские острова частью Российской империи.

Примерно в 130 верстах от российской границы находится небольшой городок Порвоо (Борго)[8]. Тихие улочки, застроенные малоэтажными домами, дышат уютом и покоем. Особенно живописна старая часть города — Ванаа Порвоо, где вместо асфальта — мостовая, сохранилось много старинных домов, вдоль реки стоят старинные деревянные амбары. На улицах множество магазинчиков и кафе. Над всем этим возвышается здание большой кирхи, или как часто пишут в русскоязычных путеводителях — кафедрального собора.

Его не назовешь величественным, не блещет храм и архитектурными изысками, не дышит глубокой стариной, но именно он сыграл огромную роль в истории Финляндии.

Летом 1808 года император Александр I думал над тем, как удержать Финляндию в составе России. Сопротивление финнов сводило на нет военные успехи российской армии, к тому же империя не могла себе позволить держать здесь значительные вооруженные силы. Продолжалась война на Дунае, Тильзитский мир был весьма непрочен, и долговременная война в лесистой стране Суоми была совершенно ни к чему. Необходимо было привлечь финнов на свою сторону. Показать им, что с присоединением к России они не проиграют, а, напротив, выиграют. Как это сделать?

Осенью 1808 года в Петербурге были приняты делегаты от разных слоев финского общества — дворянства, духовенства, горожан и крестьян. Им была предоставлена возможность высказать свои пожелания относительно будущего Финляндии.

Император тщательно обдумал сказанное. В представлении элиты финского общества Россия была страной не то чтобы совсем дикой и варварской, но недостаточно европейской. Финское дворянство и купечество боялось двух вещей — утраты прав и привилегий, которыми они пользовались, пребывая в составе Швеции, и массового заселения финских земель русскими. Императору нужны были в Финляндии, говоря современным языком, военные базы и отсутствие на ее территории чужого влияния — шведского, французского, британского. Мудрость государя позволила ему понять, что эти интересы не противоречат друг другу.

В представленной на высочайшее имя мемории финляндские делегаты посчитали необходимым подчеркнуть, что они не являются представителями всего народа и в силу этого «не могут войти в суждения, принадлежащие земским чинам, созванным в обыкновенном порядке, предписанном конституцией». В связи с этим делегаты высказали пожелание о созыве «общего собрания земских чинов». Императору идея понравилась, и он дал согласие на созыв сейма.

Почти одновременно с походом русских войск «пешком по морю» к берегам Швеции 10 марта 1809 года в городе Борго начал работу первый в истории Финляндии сейм, на который собрались делегаты от всех провинций и сословий страны. Русский император прибыл на сейм почти без охраны, уже этим шагом выражая доверие к новым подданным. Открывая сейм, он подтвердил, что в стране сохраняются законы и общественное устройство, принятое при шведах. Новые законы могут вводиться только с согласия сейма, Финляндия вошла в состав России на правах автономной территории — Великого княжества Финляндского. На сейме царь дал больше, чем отобрали его войска. Финны не просто не потеряли того, что имели в составе Шведского королевства, но впервые в истории приобрели право самим влиять на собственную судьбу. Создавалась правительственная комиссия для решения текущих вопросов, через два года был создан Финский банк, которому Министерство финансов России предоставило беспроцентный двухмиллионный кредит.

Так было положено начало автономному существованию Финляндии в составе Российской империи, и одновременно началось строительство здания национальной финской государственности[9].

Но русский император не ограничился только политикой, он сумел сделать больше. Приняв клятву верности от делегатов сейма, государь с малым конвоем отправился в тогдашнюю столицу Финляндии — Турку (Або). Он проехал более 100 верст по той самой дороге, где еще недавно финские стрелки нападали из засады на русские колонны. Этот жест окончательно покорил финнов. На въезде в Турку императора встречала триумфальная арка с надписью «Александру I, войска которого покорили страну и кротость которого покорила народ».

Впрочем, император не только демонстрировал смелость на финских дорогах или мудрость на заседаниях сейма. Как полагалось в XIX веке, крупные политические мероприятия сопровождались светскими вечерами, балами и танцами. На этих неформальных раутах Александр Павлович своим добрым нравом и обаянием буквально очаровал финнов, став на короткое время самым популярным человеком в стране. Очаровал и сам был очарован финской дворянкой Уллой Мёллерсверд. Их знакомство началось с того, что на балу в Борго царь поднял оброненный красавицей веер, а йотом закружился с ней в танце... Роман государя длился недолго, но, как отмечают современные финские историки, эта «романтическая и любовная история сделала императора для финнов гораздо более известным, чем все политические и военные достижения».

На стене собора в Порвоо высечены в камне слова «обещания» русского императора, давшие начало финскому государству. Рядом — небольшая, но выполненная с большим мастерством статуя Александра Павловича. Государь изображен в момент своей знаменитой речи, шляпа снята и чуть отнесена в сторону, правая рука опущена в ораторском жесте.

Но это память официальная. А сохранилось ли что-нибудь от того впечатления, которое Александр Павлович произвел на финнов? Того обаяния, что оказалось сильнее штыков и сабель его армии? Или все это растаяло как дым и живет только на страницах исторических книг?