Практика выбора - Дарья Панова

— Я узнаю, ложись. Мне пора. Пиши на мирон, если что. — мама кивнула и вышла за дверь. По ее лицу невозможно было понять её истинное отношение к ситуации. Через урок появился следователь, который вымотал мне душу, заставив рассказать всю мою жизнь. Единственное, что он не спросил, было, пожалуй, какое первое слово я сказала в своей жизни. Все остальное он знал. Его вопросы делали меня подозреваемой. Меня же больше волновало, жив ли парень. Наконец, я не выдержала и спросила:

— Как он?

Покопавшисьв своем мироне, мне пошли навстречу, сообщив, что состояние стабилизировали. Этого было достаточно, чтобы пока спать спокойно. Мне пришлось остаться еще, чтобы показать моему следователю и другому специалисту, как я собрала противоядие. Оказалось, что в экстренной ситуации я соображала гораздо лучше. Когда я увидела, что они собрались снять на видео повторение моего подвига, то честно призналась: «Я не смогу еще раз!». Они сделали пометки в своих миронах.

— А как же камеры в классе? Вы можете все посмотреть там.

— На них не было записи. — сказал полицейский, подавшись вперед, чтобы считывать мои малейшие реакции.

— То естьэто не случайность?

— А по-вашему случайность? И как же это могло произойти?

— Я не знаю, как ацетат свинца попал в его организм, но вероятнее всего через пищу. — предположила я. Дальше диалога не получилось.

Домой я уже добралась вечером. Мама была со мной все это время и молчала. Она всегда высказывала свое мнение, только когда знала все о ситуации. Здесь же было больше вопросов, чем ответов. Было ли отравление случайным или преднамеренным? Кто желал смерти подростку? Правильно ли я поставила диагноз? Что мне будет за нарушение инструкции — не предпринимать ничего до приезда врачей? Я спасла или ухудшила состояние аринорца? Хотя бы на часть вопросов я надеялась получить ответы завтра. Обняв Люка и приняв еще дозу успокоительного, отправилась спать. Уже погружаясь в царство сновидений, я насчитала три сообщения от Джексина и одно от Леора. Однокурснику отвечу завтра. А от приорца не удержалась и прочитала: «Как прошел твой день?» Я нашла в себе силы набрать в ответ лишь одно слово: «Необратимо».

Вследствие того, что мы можем судить о мире

лишь через призму своего восприятия и интерпретации,

у нас есть доступ лишь к собственным картам мира,

а не к реальности, как она есть.

Утром на входе в школу меня встретил тот же следователь. На этот раз он даже представился Вайсом. Значит, нам предстоит долгое знакомство. В административном корпусе произошли изменения. На входе стоял охранник, который зафиксировал мои данные и лишь после этого позволил пройти. Передвижная минилаборатория и следовательская группа разместились в приемной. Учитывая, что они могли занять любое помещение в школе, это было странно. А меня тем временем вели прямо в кабинет к директору.

— Располагайтесь, лэрин Бронскови. Главный следователь по делу лэр Вэскин пока занят. Придется подождать. — Вайс указал на кресло.

— Как чувствует себя Горэг? — не удержалась я.

— Не могу сказать, — повертел головой следователь. Понятно, информацию он не имеет право разглашать.

— Я могу пользоваться мироном? — спросила я.

— Можете, — сказал Вайс и сел на диван, достав свой мирон и углубившись в чтение.

Раз уж я не навожу порядок в лаборатории, то надо воспользоваться свободным временем. Я залезла в информационную группу нашего потока, чтобы понять, сколько я пропустила. Практика освобождала от занятий, но не от требований преподавателей. Пробежав по общему списку, оставшееся время я посвятила нашему заданию по бионике. А у парня некоторые идеи оказались не так уж плохи. Все-таки никогда не стоит спешить составлять мнение о людях. Прошло больше тридцати минсин, когда дверь распахнулась, и в комнату вошел приорец. Его движения были довольно скупы, но казалось, что он может изучить тебя под микроскопом и растоптать как букашку за минсину. От его властности мне захотелось вжаться в кресло, а лучше бы вообще покинуть помещение максимально быстрым способом: улететь, испариться, на крайний случай, уползти. Но ни одним этим умением я не обладала. За ним семенил молодой гериотрианец с двумя чемоданчиками. Вайс весь подобрался и встал, приветствуя начальника. Тот же сел в кресло напротив меня. Молодежь осталась стоять.

— Доброе утро, Агния! Я лэр Вэскин. — представился главный следователь.

— Доброе утро, лэр Вэскин, — я все еще не понимала, за что я удостоилась такой чести.

— У меня к Вам довольно простое предложение. Вы во всем сознаетесь или проходите детектор лжи.

— Не понимаю, о чем Вы, — я потрясенно смотрела на это мужественное лицо с острым подбородком. Его потемневшие глаза обещали, что приговор мне уже составлен. И как-то само выскочило:

— Я хочу адвоката.

— Не получится, это дело попадает под статью 147А. Принимайте решение, пока его не принял я.

— Давайте детектор. В конце концов, мне нечего скрывать. — а я-то думала, у меня сложности. Оказывается, у меня не было проблем. Они появились только сейчас. Система правосудия та еще интриганка. Рыжий помощник нацепил мне датчики на виски, запястья, шею, даже ноги. Какой-то четкой системы в расположении датчиков я не заметила. У меня было ощущение, что он цепляет куда достанет. Удовлетворенно кивнув главному следователю, гериотрианец сел наискосок от меня, уткнувшись в экран, оказавшийся во втором чемодане. Вайс также сел на диван.

— Итак, Агния! Ваша фамилия? — приорец спросил у меня, пристально глядя прямо в глаза. Как-будто я начну врать уже с первого вопроса про фамилию.

— Бронскови.

— Род занятий?

— Студентка Главной Академии Эминеи.

— Какой курс?

— Четвертый.

— Что Вы делаете в этой школе?

— Прохожу практику.

— Почему Вы попали именно в эту школу?

— Благодаря рекомендации лэран Эсмирианны Лореи Бронскови.

— Кто она Вам?

— Мама.

— Почему вы не пошли, как все студенты, в корпорации?

— Мне было отказано несколько раз.

— Причина?

— Не прошла собеседование.

— Причина отказов?

— Мне не озвучивали. — не хотела я рассказывать и добавлять себе пометку неблагонадежности.

— Занятно. У вас был конфликт с Горэгом?

— Нет, то есть да, — спохватилась я.

— Расскажите подробно.

— Он преградил мне дорогу в коридоре, приняв за новую ученицу и… — я запнулась, подыскивая нужные слова. — вел себя довольно нагло.

— Он к вам прикасался?