Эльфийская песнь - Элейн Каннингем

Эльф загадочно улыбнулся:

– Будем считать, что я стал покровителем искусств.

– Похвально с твоей стороны. Должен признаться, меня удивило твое желание лично участвовать в путешествии. Надеюсь, поиски в Таскерлейге увенчались успехом?

– Не стоит так доверять надежде.

Ответ был произнесен самым учтивым, даже вкрадчивым тоном, но в нем явно звучало предостережение.

Данила решил не обращать на него внимания.

– Я задел за больное место? Что ж, если твои люди ожидали отыскать сокровище, но были разочарованы, я явился как раз вовремя.

– О да. – Элайт отвесил насмешливый поклон в сторону Данилы. – От имени своих людей я благодарю тебя. А теперь, если ты не возражаешь, один из нас должен следить за дорогой.

Эльф пустил коня рысью и оторвался от Данилы на несколько корпусов.

Арфист поморщился и обеими руками потер затылок. Разговор прошел точно так, как он и ожидал. И все же эльф прав. Местность, по которой ехали путешественники, выглядела пустынной и негостеприимной, так что осторожность им не помешает. Деревня Таскерлейг стояла близ речушки Ганстар, среди плодородных холмов, к северо-западу от владений храма Золотые Поля. Дороги в округе пришли в негодность, поскольку слухи о чудовищах и исчезновении нескольких отрядов путешественников заметно снизили численность населения. Главная дорога, ведущая на запад, тоже не была многолюдной, только самые отважные странники осмеливались войти в Высокий Лес, и еще меньше было тех, кто оттуда вышел. Тропа, по которой сейчас продвигался отряд «Калеки и Музыканты», петляла между каменистых холмов, отмечавших могильные курганы времен Исчезнувшего Королевства, древнего поселения людей, эльфов и дворфов. Эта земля давно лежала в запустении: поля заросли кустарником и молодыми деревцами, строения превратились в беспорядочные груды камней, подземные туннели дворфов или обвалились, или стали пристанищем для чудовищ. По мнению Данилы, это зрелище было очевидным свидетельством того, что происходит, когда люди, эльфы и дворфы пытаются жить вместе.

Путники поднялись на довольно высокий каменистый холм. На вершине Элайт скомандовал сделать привал. Всадники подтянулись, чтобы осмотреть лежащую перед ними местность. У подножия холма виднелась развилка дорог. Южная тропа, насколько знал Данила, вела к городу Секомбру, где соединялась с главным торговым путем. Северное ответвление было совсем узким и вело в Высокий Лес. Дальше к северу он заметил блеск быстрой и полноводной реки Единорога, а между ними и рекой простиралась зеленая равнина болот. Следующий участок пути пролегал через трясину, где из земли и камней была сооружена узкая насыпь. Эта дорога была построена отважными путешественниками из отряда «Девятка» и заканчивалась в их знаменитой крепости в южной части Высокого Леса. Но отряд прекратил свое существование задолго до рождения Данилы, а дорога через болота постепенно разрушалась.

Юноша с некоторым опасением смотрел на болота. До захода солнца оставалось еще несколько часов, но пение лягушек и других неизвестных ему созданий не прекращалось. Однажды на ужасном Келимберском болоте ему пришлось сразиться с человеко-ящером, и молодой человек ни в коем случае не желал повторения.

– Я бы посоветовал разбить лагерь прямо здесь, – высказал он свое предложение.

– Здесь нет ни воды, ни корма для лошадей, – с уверенностью заметил Вартайн. – Было бы лучше продолжить путь. При хорошей скорости мы можем миновать топкие места до захода солнца. Гораздо лучше устроить лагерь на берегу реки, а не в самом лесу.

Элайт коротко кивнул в знак согласия, и Данила сдался, предпочитая не спорить.

Всадники пришпорили коней и перешли на шаг только на краю трясины, когда тропа превратилась в узкую насыпь. Осторожность здесь была необходима, поскольку некоторые участки дороги были полностью скрыты под водой. Отряд вытянулся в колонну и продолжал путь в напряженном молчании.

Голоса лягушек с каждой минутой раздавались все громче, им вторил какой-то странный вибрирующий звук, словно болота смыкались вокруг путешественников. Данила ощутил беспокойство. Приблизительно в середине пути через болота он наклонился к Моргалле и зашептал:

– Мне это напоминает случай, когда я пытался петь оперную партию в ванной комнате.

– Да, мне тоже все это не нравится, – угрюмо согласилась девушка-дворф.

– Слушание оперы требует изощренного вкуса, – насмешливо заметил Арфист.

– И эта местность тоже, – с отсутствующим видом кивнула Моргалла.

Ее карие глаза беспрестанно осматривали поверхность воды в поисках малейших признаков опасности. Спустя минуту Моргалла хлопнула Данилу по колену, чтобы привлечь его внимание, и показала направо. Стена густого пожелтевшего тростника покачивалась от легкого ветерка. Часть верхушек была срезана, и стебли издавали протяжный свист, словно ветер играл на флейтах. Как только отряд миновал этот участок пути, ветер стих и свист прекратился.

– Сигнал тревоги? – шепотом спросила Моргалла.

Данила хотел было опровергнуть ее предположение, но в нескольких ярдах впереди заметил еще одну такую же тростниковую стену. В этих зарослях верхушки были срезаны на разной высоте, и тростник образовал несколько рядов. Самый дальний ряд от путников был и самым высоким, а каждый последующий опускался ниже. Такое расположение вызвало в памяти Данилы смутное воспоминание. Он свесился с седла и потянул за один из стеблей. Тростник не поддавался. Вытащив из сапога охотничий нож, Арфист срубил стебель. Он оказался прочным и очень твердым. Верхушки этих болотных растений явно не были сбиты налетевшим ветром, в этом молодой человек был уверен. Он махнул рукой Вину, и менестрель остановил коня.

– Посмотри-ка на эти заросли тростника, – тихо сказал Данила. – Это тебе что-то напоминает, или у меня просто разыгралось воображение?

Золотой эльф из вежливости равнодушно скользнул взглядом по тростнику, и вдруг в его зеленых глазах мелькнуло изумление.

– Органные трубы, – пробормотал он. – Кто-то соорудил орган посреди болот!

– Проклятье, – с чувством выругался Данила. – А я-то надеялся, что это только моя фантазия.

Арфист поймал взгляд Моргаллы и положил ладонь на рукоять меча. Девушка понимающе кивнула и направила своего коня к коню Балиндара. После нескольких шепотом сказанных слов великан послал по цепи команду. Солдаты неторопливо вытащили мечи, но их небрежность вызвала недовольство на лице юноши. А золотой эльф снял с плеча лиру и быстро проверил струны.

В тот же миг «орган» заиграл. Сначала его тихий шепот был почти неразличим за шелестом остального тростника, но ритм убыстрялся, звук становился выше, отдельные ноты сплелись в танцевальную мелодию, весело взвившуюся над головами путников. В странной музыке Данила заметил нечто совсем непонятное – она что-то говорила на незнакомом языке, а через минуту мелодия была подхвачена тростником с дальнего конца трясины. Молодой человек многое бы отдал за то, чтобы понять, о чем говорилось в песне, и еще больше за то, чтобы узнать, кому она предназначалась.