Тайна меча самураев - Борис Бабкин

– А почему вас называют Мюллер? – поинтересовалась Мария.

– Говорят, повадки те же, – смущенно ответил он. – Но я не обижаюсь, Мюллер был великим сыскарем. А уж как его сыграл Броневой…

– Ответьте, только честно, вам нравится ваша работа?

– Когда мне предложили, я отказался. Быть охранником капризной барышни, которая ни хрена не смыслит в золотом бизнесе? Да ни за что! Но тут на операцию жены потребовалась довольно приличная сумма. Я заметался по знакомым и друзьям – бесполезно. Кстати, после этого у меня остались всего два друга. И вдруг узнаю, что деньги дал какой-то благодетель и Татьяну уже отправили в Германию. И кто это сделал – неясно. Я был в полной растерянности. Потом совершенно случайно узнал…

– Хватит о деньгах, – остановила его Мария. – Просто я хотела знать, от кого вы узнали о том, что это я вам помогла?

– От врача, – ответил Мюллер. – Сначала он отказывался назвать ваше имя, но я приставил ствол ему ко лбу, и он назвал…

– Вы действительно Мюллер, – засмеялась Мария.

– Я все-таки работал в государственной безопасности, и меня вполне могли попытаться купить. Но…

– Помню наше первое знакомство… В кабинет ворвался сорокалетний мужик с седыми висками и, закрыв дверь, уставился на меня. Сначала я испугалась, потом мне стало интересно – кто этот седой боец и что ему от меня надо? А он начал писать расписку, что обязуется вернуть все деньги…

– С меня бутылка, – засмеялась Маша. – Я просто не знала, что Татьяна Васильевна больна. Я же училась у нее. Она была самой молодой учительницей в школе. И, собственно, во многом благодаря ей я прекрасно разговариваю на английском и немного на французском. И Вера тоже…

– А бутылку мы так и не распили, – засмеялся Мюллер.

– Обязательно разопьем, – улыбнулась Маша. – Когда я стану мамой и мне можно будет выпить, поедем к вам и вместе с Татьяной Васильевной выпьем французского шампанского. У меня есть прекрасное шампанское двадцатипятилетней выдержки. – Заметив, как поморщился Федорович, рассмеялась. – А вы, значит, выпьете водки.

– Заметано, – засмеявшись, кивнул он.

– Ну и прекрасно. Как, кстати, себя чувствует Татьяна Васильевна?

– А вы как будто не в курсе? – улыбнулся он. – Знаете, что мне в вас нравится? Врать вы не умеете совсем. Постоянно приходят к Тане медики и проверяют ее состояние. И только не говорите, что это не ваша работа.

– Я хочу поговорить с Горцевым, – напомнила Маша. – Почему он сделал это?

– Да сам я решил ее хлопнуть, – зло процедил лежавший на кровати с перевязанной ногой и прикованный к батарее наручниками Горец. – Просто надоело глядеть, как эта сучка рассекает взад-вперед. Хапнула папино и решила, что она королева бензоколонки, – усмехнулся он. – А я ее сестренку любил… Верка из-за тебя поехала куда глаза глядят. И…

– Я предложила ей быть моим заместителем… Она заявила: закончатся деньги, возможно, тогда и вернусь. Где она сейчас? – подошла к кровати Маша.

– А ты что, – усмехнулся он, – боишься? Правильно делаешь. Тебя кончат, и очень скоро. Я просто не тех парней взял… Если даже меня засадят, я выйду…

– Ты герой только на словах, – усмехнулась Мария. – И под хорошей дозой… Но тебя будут хорошо лечить и твоих приятелей тоже. Передачи каждый месяц будешь получать, как положено. Теперь о Вере. Она дважды обманула тебя. Во-первых, она сейчас с американцем. Довольно богатый молодой человек. Мечтает о российском золоте. Вера заявила, что наследницей должна быть она, а я якобы силой захватила ее место. О тебе она и не вспоминает. Но с кем-то в России связь поддерживает. Она тебе хотя бы раз звонила? – спросила Мария.

Горец отвел глаза.

– И зачем вам это нужно было? – спросил Иван Федорович.

– Просто захотелось увидеть знакомого, который хотел меня убить, – вздохнула Мария. – Я же его с детства знаю. Одно время он даже пытался ухаживать за мной. Потом сел в тюрьму за ограбление ларька и ранение милиционера. Отсидел, вышел другим человеком. Настоящим бандюгой. Папа строго запрещал общаться с подобными, но Верка была просто в восторге от Горца и его приятелей. Перед смертью отца она украла какое-то кольцо, и отец выгнал ее из дома. Когда умирал, говорил: «Не верь сестре, она тебя закажет. Поплакав над твоим гробом, займет твое место и развалит все, что я создал. Берегись Верку. В ней нет ничего человеческого, кроме зависти, она любит только деньги. Сейчас она возьмет пятьсот тысяч евро, которые ей достанутся по наследству, и уедет. Потратит она их быстро и начнет думать, как занять твое место. Поэтому будь осторожна, не вступай с ней ни в какие переговоры. Она хочет убить тебя. Просто забудь о ней. Отец посоветовал мне обратиться к Фролову насчет телохранителей, что я и сделала. И папа, к сожалению, оказался прав. Он предупреждал и насчет грузин, но особо насчет моей сестры.

– Можно вопрос? – осторожно спросил Федорович.

– Нет, – отрезала Маша. – Я не хочу ничего говорить о Суханове… Да, я люблю его и была бы счастлива с ним, но этого не случится. И все, тема закрыта.

– Да мне, собственно, плевать на твои проблемы, – прорычал в трубку Константин Авин. – Ты мне о Хранителе расскажи…

– Послушай, придурок, – заорал в ответ Прокопенко, – у меня большие проблемы, и они, кстати, касаются и тебя, – сказал он. – Армянин. Надеюсь, ты не забыл…

– Закрой пасть, сука, – прошептал Авин. – Еще раз вякнешь, я тебя закопаю в вечную мерзлоту. Хранителя кончать надо, и побыстрее. Но сначала выбить из него все, что он знает. А он знает, сто пудов. Почему к нему англичане приезжали? Почему он на метеоточку ушел? В общем, ты не трясись от страха, а работай. Ты же артист, Влад, – усмехнулся он. – Тебе все равно терять нечего, поэтому займись делом. У тебя же есть уголовники на крючке? Вот пусть и отрабатывают. Тебе-то они уже не навредят, – усмехнулся он. – А помочь могут…

– Суханова боятся больше, чем ментов. Ты скажи, что мне делать?

– Ну, во-первых, мне больше не звони, а главное – мне нужна голова Суханова. Он знает что-то, поэтому зиму и пересиживает на метеоточке. В общем, думай, Владик. Выбраться, когда все будет сделано, я помогу.

– Да я, собственно, и сам выберусь, – усмехнулся Прокопенко. – И звонить не буду. Ты мне двадцать пять тысяч евреев подгони, и все, я про тебя забуду. Понятно?

– Ну ты и сука, – процедил Константин.

– Ты спасибо скажи, что я остальным Армяна не назвал. А если меня возьмут, я молчать не буду. Я бабу не насиловал и детишек не трогал. А вот с тебя за это спросят. Представляешь, если Хранитель узнает? Он ведь и в столицу поедет ради такого дела. Так что прикинь хрен к носу, и получится хобот… Надеюсь, ты все понял?

– А как я тебе бабки передам? – спросил Авин. – Кстати, я уже высылал кое-что…

– Это ей за жилплощадь и за то, чтобы молчала. А те, что прошу я, – лично мне. В общем, думай, Авин, – засмеялся Прокопенко. – И думай быстро. Собственно, для тебя это не такая большая сумма…