Наследники страны Ямато - Ольга Крючкова

– Мы будем сражаться!!! – воскликнул Моронобу и схватился за рукоять вакидзаси. – И умрём достойно чести самурая!

– Конечно, – Нобунага печально улыбнулся.

Хитоми тихо плакала.

– Отец, я не хочу покидать Адзути… – сказала она всхлипывая. – А тем более не хочу принадлежать этому Тории…

Нобунага молчал, не зная, что сказать: слова в данном случае не могли принести утешения.

* * *

Весь оставшийся день Хитоми проплакала в своих покоях. Она сидела около жаровни, не чувствуя ни тепла, ни холода – её тело и душа оцепенели.

Нобунага решил не беспокоить дочь, ибо считал, что она должна свыкнуться с мыслью о замужестве. Моронобу же пребывал в отчаянье и отправился на тренировочную площадку, чтобы хоть как-то выплеснуть свой гнев и обиду на «противника».

Юрико, в последнее время занятая вышиванием свадебного оби, также заметила напряжённость отца, скрыть которую было просто не возможно. Она направилась к Хитоми, выяснить: что же происходит в Адзути?

Раздвинув фусуме, Юрико увидела сестру, сидевшую рядом с жаровней.

– Хитоми! – позвала она, но девушка никак не отреагировала. Юрико подошла к сестре сзади и положила ей руку на плечо. – Хитоми!

Младшая сестра очнулась.

– А это ты, Юрико… Как продвигается вышивание свадебного оби?

– Медленно. Мне совершено безразлично, как я буду выглядеть на собственной свадьбе. – Юрико пригляделась к сестре, та была грустна, на лице виднелись следы слёз. – Расскажи мне: что тебя так огорчило?

– Ах, Юрико! Ты намного счастливее меня! По крайней мере, ты будешь женой будущего судьи, а я… я… – она разрыдалась.

Юрико обняла сестру.

– Отец нашёл тебе нового жениха? Он стар и отвратителен? – предположила она.

– Нет молод, и даже, скорее всего, привлекателен… Но я не хочу… Понимаешь: не хочу за него замуж! – Хитоми смахивала слёзы рукавом кимоно.

– А кто он? – полюбопытствовала Юрико.

– Ах, не спрашивай меня, умоляю… Отец вынужден согласиться, иначе замок и всё княжество погибнет….

Юрико не на шутку обеспокоилась.

– Говори, прошу тебя! Кто он?

– Тоётоми Тория!

У Юрико округлились глаза.

– Сын Верховного сёгуна! И ты раздумываешь! Он богат, как бог! И ещё я слышала, что он жил с наложницей своего же отца, уж она то сумела научить его многим любовным премудростям.

– Ах, Юрико, ну что ты говоришь! Я люблю Моронобу! И не хочу замуж за другого мужчину!

– Напрасно… Сёгун Тоётоми умён и силён, он просто так не расстанется с властью. Наверняка, Тория унаследует её… – Юрико задумалась. – Не буду тебе мешать, Хитоми.

Она встала с татами, раздвинула фусуме и направилась в покои отца.

* * *

Нобунага писал письмо господину Ходзё, сообщая о том, что возможно понадобиться его помощь. Он знал, что предполагаемый союзник может выставить порядка тысячи воинов, и тогда объединённые силы, вполне смогут противостоять войскам сёгуна.

К сожалению Ходзё был женат, и Нобунага не мог предложить союзнику свою юную дочь в награду за предполагаемую помощь. Он задумался над сложившимся положением – подвергать княжество опасности не хотелось… Но где гарантии, что после свадьбы Тоётоми не попытается завладеть Адзути? Конечно, с одной стороны – о его богатстве ходят легенды, сёгун не захочет терять такой лакомый кусок, но с другой – как тот сможет получить желаемое, не пролив крови? На ум даймё приходило только два возможных варианта: либо наёмный убийца-ниндзя, либо отравление, а для этого надо подкупить кого-нибудь из обитателей замка. Неизвестно, как поведут себя самураи, потеряв главу клана, ведь тогда они станут ронинами…

Юрико распахнула фусуме, чем прервала размышления отца.

– Отец, я могу войти? – спросила она, поклонившись.

Даймё поставил перо в тушечницу и отложил письмо.

– Прошу тебя, Юрико, заходи. Что случилось?

– Отец, прошу вас, выслушайте меня!

Начало разговора весьма удивило даймё. Он уже подумал, что всё в этом мире направлено против него.

Нобунага кивнул.

– Говори.

– Вы хотите выдать Хитоми замуж?

Даймё удивился: как быстро слухи разносятся по Адзути!

– Ты разговаривала с сестрой?

– Да. Хитоми мне всё рассказала, она очень расстроена.

– Я ничего не могу изменить – такова воля судьбы. Иначе наш клан погибнет. Мало того, я думаю, что и после замужества Хитоми, сёгун не расстанется со своими коварными планами. Он давно жаждет завладеть моими землями. Предполагаемое замужество – лишь отсрочка гибели… Но по крайней мере, она даст возможность скопить силы. – В душе Нобунага надеялся на помощь клана Ходзё.

– Конечно, сёгун не отступится от своего решения, – уверенно высказалась Юрико.

Даймё воззрился на дочь: она заметно повзрослела и стала на редкость серьёзной и рассудительной.

– Поэтому я дам согласие…

– И правильно сделаете. Но… – Юрико, как заговорщица посмотрела на отца, встала, подошла к нему почти вплотную, и зашептала: – Хитоми влюблена в Моронобу. Я же ненавижу своего жениха…

Нобунага отпрянул от дочери.

– Ты не желаешь замуж? Но я дал слово чести!

– Ну и что! Что значит честь в сравнении с тем, что ожидает наш клан? – с жаром воскликнула Юрико. Даймё поразился мудрости своей юной дочери. Она же тем временем продолжила свою мысль: – Я всегда мечтала выйти замуж за богатого даймё, иметь свой замок… Мы с Хитоми внешне очень похожи… Выдайте меня вместо неё… И всем будет хорошо…

Нобунага вскочил и начал нервоно расхаживать по комнате, не говоря ни слова. Юрико терпеливо молчала. Наконец даймё заговорил:

– Ты не по возрасту хитра, Юрико. Прости, но сейчас я скажу одну вещь, возможно неприятную… Ты становишься похожей на свою мать.

Девушка улыбнулась.

– Это естественно, она же – моя мать, а вы – отец. Что тут поделать… Вас поражает, что в мою голову пришли подобные мысли?

– Да…

– Женщины бывают умными, отец. Ведь всем известна прозорливость госпожи Аояги…

При упоминании имени возлюбленной женщины, даймё озарила улыбка: действительно Аояги ещё в молодости давала императору советы, и он часто им следовал.

– Я подумаю над твоими словами… – пообещал Нобунага.

* * *

Три последующих дня даймё провёл в размышлениях, многое пришлось обдумать и многое взвесить, прежде чем он обмакнул перо в тушечницу и отменной каллиграфией, что не чета быстрому фонетическому письму, которым привык излагать на бумаге свои мысли сёгун, написал ответ.