НеРодная сестра магната - Вероника Лесневская

и пришел сюда. Целенаправленно последовал за мной.

— Не понимаю, о чем ты, — хмыкаю как можно равнодушнее, но на всякий случай отступаю в сторону.

Надеюсь, что Ян пройдет мимо меня. Наивная.

— Только не надо лгать мне, — склоняется над самым ухом. — Зачем вам этот брак?

— Как зачем? — стараюсь игнорировать дрожь в теле, когда дыхание Яна касается моей шеи. — Мы любим друг друга, — произношу сипло.

И жалею, что просто не сбежала, когда была такая возможность.

— Мика, — с рычанием надвигается на меня Ян, вынуждая попятиться и упереться спиной в стену.

Он так близко, что мы почти соприкасаемся телами. Вопрос в паре миллиметров. Почти вплотную. Но почему так хочется большего?

Внезапно свет загорается — и Левицкий отходит от меня. Пользуясь свободой, выскальзываю из кухни, по пути пожелав спокойной ночи ошеломленной Елене.

Мне страшно даже подумать, какие выводы она сделала, войдя и увидев нас с братом вдвоем. Чуть ли не в обнимку. В полумраке. Надеюсь, она не поделится своими умозаключениями с остальными членами семьи Левицких… Мне и без этого проблем хватает…

Глава

18

Выходные

Доминика

Мурлыкая себе под нос одну из мелодий, которая играла в душевой кабинке, я пытаюсь высушить густые волосы. Стоит мне выключить фен, как слышу звуки какой-то возни за стеной.

Хмуро свожу брови, крадусь к двери, ведущей из ванной, и тихонько приоткрываю. Сквозь щель окидываю взглядом спальню. И расслабленно хихикаю. Распахиваю дверь полностью.

— Дан, доброе утро, — приближаюсь к мальчику. — А я-то думаю, что за шпион проник в…

Выпускаю фен из рук, и он с громким треском бьется об пол. Панически хватаю ртом воздух.

На миг меня почти парализует.

Дан сидит возле открытого шкафа. Вокруг — разложены всякие мои мелочи, которые ребенок с интересом разглядывает. Играет.

Мне не жалко для него ничего, однако…

Рядом с ним… Мой. Рюкзак. Расстегнутый!

Но ведь внутри…

— Даниэль, нет! — кричу на племянника и подлетаю к нему, словно фурия.

Рывком выхватываю рюкзак.

Малыш выравнивается по стойке «Смирно», смотрит на меня широко распахнутыми от испуга глазами. Дышит часто и сбивчиво. Вот-вот заплачет. Я ведь никогда раньше голос на него не повышала. Но в эту секунду…

Как же мне страшно!

Я падаю перед Даном на колени, резко хватаю его за щеки и надавливаю, заставляя открыть рот. Делаю это чересчур грубо, судя по реакции малыша. Но мною движет страх. За его здоровье. И, возможно, жизнь.

Игнорируя жалобное хныканье племянника, заглядываю в его рот, под язык.

Ничего. И следов нет.

Отпускаю.

Дан растерянно прижимает ладошки к своим пылающим щечкам. Моргает обиженно, сжимает губы. А через секунду сбегает от меня в слезах.

— Прости, Да-ан, — стону ему вслед.

И перевожу внимание на рюкзак.

У меня трясутся руки, пока я переворачиваю его содержимое.

Пожалуйста, хоть бы Дан не добрался… А если таблеток все-таки успел наглотаться? Господи.

Тогда догнать надо. Яну все рассказать. Плевать, пусть орет на меня. Убить даже может. Заслужила!

Только бы с ребенком ничего не случилось.

Что в таких ситуациях делают? Скорую надо вызвать? Потом… промывание?

И все из-за меня.

Пожалуйста, нет!

Лихорадочно открываю «аптечку», перебираю все баночки. У большинства — крышки с защитой от детей. Случайно так получилось. Мне они удобными показались. И не зря.

Вдох. И очень долгий выдох.

Все на месте. Банки закрыты. Лекарства не рассыпаны.

— Спасибо, боже, — хнычу с облегчением.

Но тут же подрываюсь на ноги. Сжимая в руках «аптечку», мчусь в ванную.

Наклоняюсь над унитазом, по очереди открываю каждую проклятую баночку — и высыпаю ее содержимое, смывая большим количеством воды.

Все мои «запасы» утекают в канализацию.

К черту!

Руки все еще дрожат, сердце колотится об ребра, грозясь сломать грудную клетку.

Опускаюсь прямо на туалетный коврик. И неожиданно для самой себя срываюсь в истерику.

— Я отвратительная тетя, — ругаю себя вслух. — Отвратительный человек. Все порчу, к чему прикасаюсь!

Закрываю лицо руками, позволяя слезам течь в ладони. Моя спина содрогается, легкие сдавливает тисками, в горле скручивается ком.

Не знаю, сколько времени провожу так. Сидя возле унитаза.

Сначала плачу. Потом смотрю в одну точку. Не вижу ничего вокруг, кроме туманной дымки.

Наконец, заставляю себя подняться.

Умываюсь, ловлю свое отражение в зеркале. И хлопаю по нему ладонью, оставляя мокрый след.

Ненавижу!

Всегда ненавидела. Но сегодня… с новой силой.

На негнущихся ногах плетусь в спальню. Как кукла. Сломанная. Давно сломанная.

Падаю в постель, накрываюсь с головой простыней.

Сегодня я пропущу завтрак. Не хочу никого видеть…

***

Мое состояние сложно назвать сном. Полудрема, полузабытье. Наверное, так чувствовали себя мужчины после моих «лекарств». Не знаю, сама не пробовала.

Жалею, что под горячую руку попал и Ян. Но время вспять не повернуть. Мои демоны и страхи сыграли злую шутку. Впрочем, это даже к лучшему. Они уберегли нас от роковой ошибки.

Отбросив простынь, поднимаюсь и потягиваюсь. Приведя себя в порядок, направляюсь в кухню. Перекусить что-нибудь и попить воды. Опять эта жажда после нервного срыва.

В холле встречаю малыша Дана. Хочу подойти, обнять, извиниться. Но он, едва завидев меня, сбегает в комнату Яна.

Обидела я его, напугала. И при этом больно мне.

Внутренне мечтаю не попадаться больше никому на глаза. Однако в кухне суетится Елена. Сразу поднимает взгляд на меня, не давая возможности уйти.

— Добрый день, — пытаюсь выдавить из себя улыбку.

— Добрый, — оглядывается она. На лице проскальзывает тень беспокойства. Или я выдумываю?

Подхожу к столешнице, где стоит поднос со стаканом воды. Не придаю значения. Готовлю себе быстрый завтрак, чтобы забрать с собой и спрятаться скорее в спальне.

Но какая-то неведомая сила заставляет меня вновь взглянуть на стакан. И присмотреться.

— Кому это? — киваю.

— Пану Адаму, — тихо отзывается Елена.

— Давай я отнесу, — беру поднос из ее рук и разворачиваю на свет. Замечаю какой-то осадок в стакане с водой. — Лекарство? — уточняю задумчиво.

Чуть наклоняю голову, принюхиваюсь, но внезапно меня толкают сзади.

Стакан скользит по подносу, переворачивается и летит на пол, разбиваясь со звоном. По ногам лупят капли воды и осколки стекла. Морщусь и оглядываюсь.

— Ой, простите пожалуйста. Я назад попятилась. Думала, вы ушли уже. И… — лепечет Елена.

Прищуриваюсь с подозрением. Открываю рот, чтобы повторить вопрос про лекарство, но не успеваю.

— Заведи детей, говорили они, а то в старости некому стакан воды будет принести, — шутливо бурчит дед, появляясь на кухне. — Я целый дом родственников развел. А воды дождаться не могу.

— Извините, пан Адам. Я сейчас, — спохватывается Елена, но дед жестом останавливает ее.

— Не