Архканцлер Империи. Начало - Евгений Шепельский
Шрифт:
Интервал:
– Я переговорила с баклером. Он разрешил нам остаться. Мы можем переночевать, и еще нас накормят. Среди брай мы в безопасности. Отряд, что искал тебя, Торнхелл, – она понизила голос до шепота, – отряд проехал здесь не так давно, пытался осмотреть капище, но брай пригрозили насилием, и твои загонщики испугались схватки и уехали. Они дешевые дворянчики, привыкли вдесятером на одного, брай им не по зубам. Они не вернутся. Мы в безопасности. Брай уйдут поутру. Ешь. Спи. И не вздумай обнажать свою шпагу в становище!
Ее глаза странно поблескивали. Я поймал себя на мысли, что она обращается со мной как с несмышленым ребенком. И заботится, как о ребенке. Своих детей у нее, очевидно, нет.
Прямо мамочка, блин! Нет, я не допущу, чтобы мне меняли подгузник! Но пока… мне придется усмирить свою гордыню. Эта женщина делает то, зачем ее наняли – защищает меня и помогает преодолеть путь до Норатора.
Ладно, по мере накопления знаний я буду проявлять больше самостоятельности, а пока – слушать и слушаться, хотя это и претит мне как матерому мужскому шовинисту.
А баклер – это, очевидно, местный цыганский барон. Я сделал зарубку в памяти.
Амара показала рукой в сторону одного из малых костров:
– Иди туда, Торнхелл. Садись, тебя накормят. Ничего не спрашивай и не особенно глазей по сторонам: брай еще не справили все свои ритуалы. Я присоединюсь позже.
Не хочется быть марионеткой, аж коробит, но приходится…
Я прошел к указанному месту, на меня особенно не глазели. Пока шел, успел зыркнуть в сторону главного костра. Мужчины брай сидели вокруг большого очага, обложенного грубым почерневшим камнем. С двух сторон очага стояли бронзовые, судя по зеленоватому цвету металла, треноги с чашами-курильницами; из обеих вился дымок. Сам очаг был украшен какими-то цветными, кажется, глиняными бусами и статуэтками людей и коней, раскрашенными весьма примитивно. Ну, капище есть капище, главное, чтобы людей в жертву не приносили.
Вдруг мне бросилось в глаза, что все брай светловолосы. И голубоглазы; по крайней мере те, чьи взгляды я смог поймать. Это было племя, больше похожее на шельта, или пэйви – то есть ирландских цыган, которые на самом деле никакого отношения к ромам не имели.
Однако в остальном это были цыгане. Не смуглые, светлые. Но цыгане. Такие… средневековые цыгане. У каждого, даже у женщин, был длинный кинжал на боку. Даже в покое, на стоянке, они не расставались с оружием. Брай обоих полов курили глиняные трубки – над поляной стлался сладко пахнущий дым. Не табак и не марихуана, что-то местное, с запахом чабреца. Интересно, конечно, что.
Узнаю со временем.
Один из фургонов внезапно огласился воплем настолько диким, что меня подбросило. Но никто из брай не повел и бровью. Хм. Пожалуй, последую их примеру. Уважаем чужие культурные особенности, так сказать.
Я присел на влажную колоду у костра, стянул шляпу, затем снова надел, заметив, что все брай – даже женщины – сидят в шляпах. Рядом со мной сидели несколько женщин в кожаных куртках, под которыми виднелись пестрые платья. Однако не успел я присесть, как они освободили все места, и я остался у костра в гордом одиночестве.
Оставалось гадать – это форма уважения такая или я как чужак нахожусь на правах парии?
У соседнего костра вихрастый паренек наигрывал на инструменте, похожем на лютню – ту самую предтечу гитары, что изображал на своих картинах Рубенс. Напротив меня под фургоном дремала кудлатая черная псяка с тяжелой мордой. Лапы у нее были пошире волчьих, с мощными когтями.
Внезапно нахлынула усталость, резкая и до того сильная, что мне потребовалась вся воля, чтобы не уснуть. Хотя минут десять я провел в полузабытьи, свесив голову на грудь и то и дело смежая веки. Очнулся от хлопка по плечу. Под нос мне сунули деревянную миску с чем-то пряным, ароматным. Я схватил ее не глядя и принялся уписывать мясное рагу, не сразу сообразив, что перцу там больше, чем в тайском том-яме. К счастью, острое я люблю, да и организм Торнхелла не сопротивлялся. Я смолотил рагу, не глазея по сторонам и едва ли не урча, выскреб до последней крошки и выпил остатки соуса.
Перец в земном Средневековье был крайне дорогой роскошью, а тут, видимо, все наоборот – это бросовая пряность.
Протяжный, страшный вопль боли повторился, однако и на сей раз никто не подал виду – даже звенящий над капищем смех не прервался. Что за…
Я не успел опомниться, как чьи-то сильные пальцы вырвали миску из моих рук. Раздалось гортанное восклицание – кажется, одобрительное – и я решил, что сейчас получу по голове, однако мне всучили точно такую же миску с точно таким же рагу.
Ох, это уже чересчур…
Но пришлось есть – не обижать же хозяев… Половина миски ушла влегкую, вторую я ел уже через силу, а выскребал остатки – на последнем издыхании. Во рту моем бушевал вулкан. Наконец я закончил, перевернул миску, и… ее вырвали из моих рук, а взамен всучили точно такую же – наваленную по самые обгрызенные борта. Да что за!.. Третью порцию я просто не осилю! Брай решили закормить меня до смерти?
– Торнхелл, черт! Ты что, бездонная бочка?
Амара плюхнулась рядом, наподдав мне крутым бедром.
– Я…
– Я поняла, ты не знаешь обычаев брай. Нельзя доедать и переворачивать миску, это значит – ты еще голоден и просишь добавки. Когда ты ешь у брай, всегда нужно оставлять что-то на дне!
С этими словами она отобрала миску и начала есть – жадно, но так, чтобы ни капельки не пролилось. Уважаю людей, которые даже при самом сильном приступе голода едят опрятно. Это многое говорит о человеке.
Насчет обычаев – мне осталось только смущенно промолчать. Да уж, самоуверенный Торнхелл в гостинице и нынешний – это два разных человека. Чем больше я открывал для себя этот мир, тем отчетливее понимал, что мне предстоит учиться – и отнюдь не спустя рукава.
Раздалось возмущенное кудахтанье. Я оглянулся – один из мужчин-брай доставал рыжую курицу из деревянной клетки. Схватив за лапы, он опрокинул ее головой вниз и понес к капищу. Прочие мужчины поднялись с мест, в руке баклера блеснул нож. Трепыхающуюся курицу внесли в круг. Она что-то хекнула и смолкла, и тут же все мужчины-брай затянули какой-то гортанный напев.
Я выругался в рукав. Псина под фургоном лениво приоткрыла огненно-желтый глаз.
Амара Тани поставила миску на колени.
– Торнхелл, это всего лишь курица.
– Я понимаю. А собак они в жертву не приносят?
– Нет. И людей тоже.
Я покачал головой. Женщина-брай принесла мне кувшин с водой, и я припал к нему, укусив за шершавый край горлышка, и выпил не менее половины.
– Ты мягкий, Торнхелл, – сказала Амара, впрочем, без осуждения. Она, так ей казалось, констатировала факт.
– Я просто чужак.
Снова раздался вопль – было такое ощущение, что из горла несчастного, клокоча, извергается фонтан крови. Гортанный напев мужчин-брай при этом ни на миг не прервался.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!