Награда чужаков - Уильям Дитц

— Я думал о том, что ты и есть тот ключ, который откроет нам путь на Скалу. И, если я не ошибаюсь, туда нам и надо попасть.

— Почему? — нахмурилась Реба.

Мак-Кейд осмотрел пепел на сигаре, потом стряхнул его в пепельницу.

— Фиал похитили во время набега, верно? И хотя взявшие его пираты не знают истинной ценности святыни, я полагаю, что он сам по себе красивый и дорогой. Поскольку вся добыча пойдет на Скалу для продажи с аукциона, то Фиал нужно искать там.

— Действительно, — согласилась Реба, — но вещи, проданные с аукциона, обычно покидают планету вместе с теми, кто их купил. Теперь он может быть где угодно.

Мак-Кейд согласился:

— Именно так. Но узнав, кто купил Фиал, мы сможем отправиться вслед за ним. Логично?

Реба опустила глаза и вновь подняла их. У нее были свои соображения, но она не собиралась ими делиться.

— Логично, — согласилась она с неохотой, — но как я попаду на Скалу? И к тому же что будет с тобой? Я была в патруле, когда ты взорвал порт двенадцать. Но я слышала об этом и знаю, что Исполнительный совет спит и видит, как ты попадешь в его лапы. Тебя, может быть, и впустят на Скалу, но обратно никогда не выпустят.

Мак-Кейд выдохнул дым к потолку и улыбнулся.

— Так мы и не скажем им, что я прибыл!

Планета Спин* [Спин (англ.) —вращение. — Примеч. пер.] была настолько захолустной и непримечательной, что даже название свое получила за единственное свое достоинство: сила тяжести здесь была равна земной. Благодаря этому обстоятельству здесь и стояло несколько обветшавших куполов, хотя никакой выгоды от них не было.

Да, нечем было похвастаться этой планете. Практически вся ее поверхность представляла собой каменистую пустошь, и если бы Спин не лежал на пересечении двух второстепенных торговых путей, он оставался бы необитаемым.

Мак-Кейд однажды уже бывал здесь. Тогда его привела сюда долгая и утомительная погоня за скрывавшейся от правосудия преступницей по кличке Крутая Мэри. Он предложил ей сдаваться, но она только засмеялась и потянулась за бластером, как много раз в своей жизни делала.

Да только в тот раз удача изменила ей, пришла ее очередь упасть сраженной выстрелом. Мусорщики оттащили ее тело на свалку, а охотник ушел, сделав свое дело.

Реба опустила «Пегас» на неровную, всю в буграх и трещинах посадочную площадку единственного на всю планету космопорта, и Мак-Кейд почувствовал, что у него от нервного напряжения дергается щека.

Помимо их корабля, в порту стояло еще три судна. Видавший виды грузовоз еще времен Конфедерации, крепенький работяга-буксир и по-акульи гладкий небольшой сторожевик, каждый дюйм которого, казалось, кричал: «Пират!»

«То, что мне и нужно», — подумал Мак-Кейд. Первая часть плана выполнена. Немного удачи, и с остальным тоже все будет хорошо. Он оглядел покрытый шрамами и вмятинами корпус сторожевика.

Корабли такого класса отлично подходили для пиратских набегов: быстрые, хорошо вооруженные и достаточно большие, чтобы взять на борт не особо громоздкую добычу, например, изотопы или драгоценности.

Реба выключила репеллеры, и сразу же ожил экран передатчика. Человек, который появился на нем, подходил под категорию людей с лишь с очень большой натяжкой. Его голова каким-то холмиком возвышалась между плечами. Это впечатление подчеркивали густые космы, которые покрывали ее всю; они почти совсем скрывали лицо и торчали даже из ушей. Он заговорил, и небольшие глазки заморгали в такт его словам.

— Стоянка вашей красотки здесь обойдется вам в тысячу кредитов!

Реба нахмурилась.

— Тысяча кредитов! Да за такие деньги целуй меня в задницу! Сто, и ни пенсом больше!

Мужчина зло ухмыльнулся.

— Твоя задница не стоит тысячи кредитов. Даже здесь. Девятьсот!

Реба сделала грубый жест.

— Двести! — уступила она.

Человек, засмеявшись, продемонстрировал желтые зубы.

— Семьсот!

— Триста!

— Шестьсот!

— Четыреста!

— Ладно, ладно! Пятьсот кредитов. Но бесплатной выпивки не жди!

После этого экран сразу же потух.

— Вы, люди, поражаете меня, — сказал Ним, высовываясь из люка. Как обычно, он плотно кутал свое сухощавое тело в красный плащ с обогревом. — Столько торговаться из-за элементарной оплаты стоянки. Зачем?

— В основном от скуки, — ответил Мак-Кейд, отстегивая ремни безопасности. — Чем меньше у нас возможностей развлекаться, тем больше мы торгуемся. Ну, план всем понятен?

Реба кивнула, и Ним махнул хвостом в знак согласия.

— Хорошо, тогда приступаем к подготовке.

Через час Ним стоял у шлюза, провожая их.

— Удачи, Сэм! — и чувством сказал он. — Надеюсь, все пройдет гладко.

— Тебе того же, Ним. Не забывай следить за мониторами наружного наблюдения. Если кто-нибудь попробует подняться на борт, дай им по сусалам!

— Дать по сусалам, — повторил Ним, как бы пробуя слово на вкус. — Мне это нравится! Еще одна идиома в наборе: «замочить», «загасить» и «размазать по стене». Воистину у вас, у людей, жуткий язык!

— Просто ты просмотрел слишком много видеозаписей боевиков, — терпеливо пояснил ему Мак-Кейд. — Поэтому, не вдаваясь в тонкости, сделай, как я тебя прошу, ладно?

— Ладно! — радостно ответил Ним. — Если кто-нибудь попробует подняться на борт, я ему дам по сусалам.

— Хорошо! Встретимся примерно через неделю.

Натянув на голову маску респиратора, Сэм проверил застежки на шее и посмотрел, как дела у Ребы. Ее респиратор уже был на месте, а сама она подняла большой палец в знак того, что все в порядке.

Прижав ладонь к замку внутреннего люка, Мак-Кейд дождался, пока он откроется. Затем он предложил пройти в шлюз Ребе и вошел сам следом за ней.

Они еще раз помахали Ниму, и потом люк закрылся. Здесь им пришлось подождать, пока в шлюз закачали ядовитый воздух Спина, и внешний люк открылся с легким хлопком, свидетельствовавшим о выравнивании давлений здесь и за бортом.

Естественно, никаких автоматических лестниц им предоставлено не было, поэтому Ребе пришлось спустить шторм-трап и ждать, пока Мак-Кейд спустится по нему, гремя цепями на каждом шагу. Ножные кандалы не только издавали сильный шум, они еще очень мешали движению.

Поскольку у себя на Алисе Мак-Кейд был одним и единственным шерифом на всю планету, на борту его корабля были и более современные средства усмирения непокорных. Но кандалы на ногах у заключенного всегда придавали ситуации и особый драматизм, и поэтому они более всего подходили для их плана.