"Зверобои" против "Тигров". Самоходки, огонь! - Владимир Першанин

– Спереди «Тигр» нас к гусеницам тоже не подпустит. Это скорее преимущество для противотанковых пушек. Только он и с порванной гусеницей успеет дел натворить.

Пришли к общему выводу, что масса в 56 тонн (на 10 тонн больше, чем у СУ-152, и вдвое, чем у «тридцатьчетверок») станет в бою помехой. По вязкой почве «Тигр» легко не пройдет, да и маневренность вряд ли будет достаточно быстрой.

Покрутили башню и убедились, что скорость поворота невелика. Слишком тяжела массивная башня с пятиметровой пушкой, а это означает, что в бою появятся лишние секунды для точного прицела или повторного выстрела.

После занятий делились между собой мнениями. То, что «Тигр» мощнее любого нашего танка, – несомненно. Бить его придется из засад, и потери будут немалые.

– А когда у нас потери считали? – в сердцах отмахнулся Гриша Волынов.

Между тем занятия продолжались. Шла бесконечная теория. Тактические приемы отрабатывали пешим ходом, когда экипажи самоходок, как в детской игре, изображали собой машины. Шли в атаку, прятались в засадах, вели огонь по условному противнику. Это был недостаток большинства военных училищ, хоть танковых, хоть пехотных, да и любых других.

Праздником стал день, когда провели первые боевые стрельбы. Видимо, кто-то подтолкнул начальство. Этому предшествовали следующие события.

Наряду с плакатами, изображающими различные типы немецких танков и штурмовых орудий, появилась схема-плакат нового немецкого истребителя танков «Элефант», который стал известен под названием «Фердинанд», по имени конструктора Фердинанда Порше.

Как всегда, старались не слишком афишировать достоинства новой немецкой машины, но технические данные говорили сами о себе. Бронирование передней части корпуса и рубки составляло двести миллиметров – считай, броневая плита, пробить которую в лоб было невозможно.

Шестиметровое орудие калибра 88 миллиметров отличалось особой дальнобойностью. О том, что в новой машине использованы самые современные оптические приборы, более совершенные, чем в Красной Армии, и говорить не приходилось.

Не успели обсудить приемы борьбы с этим будущим противником, как появились данные о новом танке «Пантера». Немцы постарались взять лучшее от наших «тридцатьчетверок». Например, наклон брони, от которой часть снарядов обязательно будут рикошетить.

«Пантеру» окрестили средним танком, но по своим характеристикам она превосходила их, и в том числе нашу знаменитую «тридцатьчетверку». Немецкие конструкторы и здесь значительно увеличили броневую защиту, доведя ее до 100 миллиметров, а полуавтоматическая пушка калибра 75 миллиметров отличалась дальнобойностью и была пять с половиной метров длиной.

Одно лишь появление таких мощных машин говорило о далеко идущих планах вермахта. Надо сказать, что командование среагировало правильно. В училище прекратились пустопорожние разговоры о несовершенстве новой немецкой техники и наконец-то приступили к боевым стрельбам. На полигон вывели батарею установок СУ-152 (три машины). Пятнадцать курсантов заняли в них свои боевые места, остальные пришли своим ходом.

Первые стрельбы были скорее показательными и должны были продемонстрировать курсантам, что наше отечественное оружие обладает достаточной мощностью. Вели огонь по различным целям. С расстояния пятисот метров несколькими снарядами развалили пушечный железобетонный дот, точную копию тех, которые устанавливались на оборонительных рубежах.

Не пожалели захваченный в бою новый Т-4 с броневыми листами по бортам и усиленной лобовой защитой. Фугасный снаряд на расстоянии семисот метров сработал эффективно. Лобовую броню вмяло, она покрылась сквозными трещинами. Длинную пушку переломило, ствол с набалдашником торчал гнутым окурком.

Сходили гурьбой, глянули на повреждения, не поленились заглянуть внутрь. Удар перекосил казенник орудия, разбил приборы, перевернул внутри все вверх дном. Танк явно вышел из строя. Из экипажа, судя по силе удара, в лучшем случае выжили бы один-два человека. Вторым выстрелом артиллеристы угодили в башню, сорвали ее с погона, и танк мгновенно вспыхнул.

Стреляли по бронеколпакам, которые немцы активно использовали, зарывая до половины в землю. Артиллеристы знали, как сложно разбить яйцевидное бронированное сооружение. Снаряды чаще всего рикошетили. Гаубица проломила броню и вскрыла колпак, как консервную банку.

В ходе этих первых боевых стрельб, в которых участвовали командиры машин и наводчики, сразу проявились лучшие стрелки. Капитана Пантелеева как руководителя в этом своеобразном соревновании вроде не учитывали, хотя его снаряды летели очень точно. Зато оценили результаты курсантов Волынова, Рогожкина, еще двух-трех человек.

Но, бесспорно, первое место занял сержант Чистяков. Он поразил первые цели практически без промахов. Решили, что в какой-то мере это случайность. Командиры, немного поспорив, выделили для Чистякова три дополнительных дефицитных снаряда. Когда Саня вложил два из них в центр бронированной плиты-мишени, Пантелеев хлопнул его по спине и воскликнул:

– Ты где так наловчился?

– Я ж на гаубичного наводчика учился и пострелять немного пришлось.

– Ну, молодец парень! Так и держи.

Успехи Чистякова оценил и оружейник училища:

– Глаз у тебя верный. Еще потренируешься, всю эту кошачью свору наповал бить будешь.

«Тигр», имевшийся в училище в единственном экземпляре, портить не дали. Использовали в качестве мишени еще один танк Т-4 с приваренными дополнительными плитами: лобовую броню усилили до 200 миллиметров, башню – до ста.

Плиту фугасный снаряд не пробил, хотя танк встряхнуло так, что отбросило на полметра назад. Зато разорвало гусеницу, вышибло из креплений ведущее колесо. Башня с наварными листами не устояла. Взрыв сорвал их, снова согнул пушку, а из образовавшейся пробоины потянулся вначале хвост дыма, а через несколько минут танк загорелся.

Курсанты, даже те, кто прошли войну, оживленно обсуждали результаты. Да, новая самоходка – это вещь! С таким орудием можно тягаться с новым немецким зверинцем: тиграми, слонами, пантерами. Возможно, весной сорок третьего года, когда в разных местах проходили первые боевые испытания новых установок СУ-152, они и получили свое знаменитое прозвище «зверобой». Наш «зверобой» со всеми вашими хищниками разберется!

А курсанты, гордые результатами, уже по-другому смотрели на свои артиллерийские эмблемы (танковые выглядели как-то солиднее) и говорили так:

– Мы – самоходы!

И считали себя на голову выше танкистов. Не забывали подхваливать Чистякова. Сане это надоело, и он ответил:

– На полигоне мы все в цель попадаем. А в бою все по-другому, там нервы играют. Неизвестно, как получится.

Сталинградское наступление закончилось. В марте немцы нанесли сильный встречный контрудар, снова захватили недавно освобожденные города Харьков и Белгород. Затем наступило затишье.

В отдельных местах продолжались бои местного значения, но в целом извилистая линия советско-германского фронта застыла изгибами, и в течение апреля – июня 1943 оставалась неизменной.