Экстрим на сером волке - Дарья Донцова

— Это по дороге, а я побегу лесом, мимо «Нивы», по полю, доводокачки долечу, а там рукой подать!

— И верно, — вздохнула Зина, — так в пять раз короче. Толькопоздно не возвращайся, ночью одной страшно.

— Кому я нужна, — заявила Анжелика, — да и нет у нас тутплохих людей, только свои пьяницы, а от местных я отобьюсь! Спасибочки, тетяЗина! Вы завтра за водой не ходите, на двор утречком гляньте. Прибегу с танцеви приволоку вам полнехонькую баклажку.

Выпалив это, Анжелика унеслась. Зина пошла в избу.

Утром баклажка оказалась пустой. Слегка обидевшись наобманувшую ее Анжелику, Зина сходила к колодцу, а потом занялась извечнымидомашними делами: огород, корова, магазин, ужин… Через неделю до продавщицыдошло: она давно не видела Анжелику.

Обычно девочка забегала к соседке раз в день, но тут непоказывалась на глаза семь суток.

Почувствовав некоторое беспокойство, Зинаида подошла кограде и крикнула:

— Эй, Лика!

Но никто не отозвался.

— Фимка!

Снова тишина.

— Танька! Ау! Вы где? — надрывалась Зина.

Лишь сейчас она сообразила, что со двора соседей уже давноне доносились пьяные визги, плач детей, мат и вопли Таньки, пытавшейся выжить вокружавшем ее бардаке.

Сняв фартук, Зина вышла из своего двора, подошла к избесестер, постучалась, потом осторожно открыла дверь.

В нос пахнуло сыростью и протухшей капустой.

Под ноги с отчаянным мяуканьем бросилась кошка, Зина обошлапомещение, полюбовалась на деревянные нары со скомканными ватными вонючимиодеялами, лишний раз подивилась, в какой грязи живут некоторые люди, и поняла:соседи уехали невесть куда. Таня и Фима испарились, очень тихо, не объяснивникому причину бегства. Вместе с ними уехали и дети.

Зина разнесла новость по деревне. Бабы поахали, мужикипочесали в затылках. Потом кто-то снял у избы дверь и уволок бочку, стоявшую водворе. Больше ничего достойного у Таньки с Фимой не нашлось.

Прошло полгода, на дворе стоял лютый февраль, мороз ломалдорогу. Зинаида, проснувшись, как всегда, в шесть, отправилась в туалет иуслышала звонкую ругань, доносившуюся с соседнего двора.

Продавщица глянула через забор и обомлела. У избы стоялаТанька, одетая в новую цигейковую шубу, такую же шапку и крепкие сапоги.

— Ну уроды, — орала она, — избу оставить нельзя, вмигразгромят! Дверь у меня приметная! Ща по домам побегу, найду, кто с…л, и убьюгада!

Пока Зина хлопала глазами, Танька рванулась к соседу сдругой стороны и завизжала, как циркулярная пила:

— А, сукин сын! Чтоб тебе сдохнуть, паралич подцепить! Вотгде дверь! И бочка! Неси взад, скот!

— Ты че, — попытался оправдаться сосед, — моя филенка! Виситсто лет на сараюшке!

— А не бреши-ка! — завизжала Танька, потом послышался треск,вопль…

Зина ушла к себе, но домашние дела никак не хотелидвигаться. Бабу мучило любопытство. В конце концов продавщица не выдержала,накинула тулуп и ринулась к соседке.

— Привет, Тань, — сказала она, входя в ледяную избу.

— Здорово, коли не шутишь, — мрачно ответила та, — видала,какие пройды? Отъехать нельзя, мигом хозяйство разнесут!

Услышь Зина эту фразу летом, она бы не преминула с ехидствомзаметить:

— Какое хозяйство? У тебя миски мятой нет.

Но продавщице очень хотелось узнать, куда подевались сестры,поэтому она не стала вредничать, а предложила:

— Пойдем ко мне, погреешься!

Таня поплелась за Зиной, села у стола, накушалась вволю чаюс кашей и, разомлев от еды и тепла, рассказала невероятную историю.

Оказывается, Фима познакомилась с мужиком, нашла его впрямом смысле этого слова на улице. Стояла на шоссе, а он ехал мимо. Надо жебыло случиться такому везению, что он спросил у Фимки дорогу… В общем, дальшеполучилась сказка. Мужик оказался страшно богатым и одиноким. Он только чтокупил квартиру, отремонтировал ее и теперь искал себе домработницу.

Совершенно незнакомая Фима показалась ему самой подходящейфигурой на роль горничной, и мужик позвал ее с собой. Фима мигом согласилась напереезд, Таню она временно прихватила с собой — отмывать апартаменты послепокраски стен и потолков дело хлопотное. Сейчас Фима работает у того мужика, аТаня вернулась домой. Шуба, шапка и сапоги — подарок от хозяина.

— Странная история, — протянула я, — если честно, то неочень правдоподобная. Нормальный человек не станет приглашать в свой домнезнакомку, стоявшую на дороге. Потом бригада, делавшая ремонт, как правило, заотдельную плату сама убирает за собой…

Похоже, Фима наврала.

— Уж не такая я дура, чтоб ей поверить! — в сердцахвоскликнула Зина. — Ясное дело, набрехала с три короба! Только Фимка тут большене появлялась, дети ее тоже сгинули, от Анжелики ни слуху ни духу…

— Платье, которое вы подарили девочке, было белым?

— Ага, — кивнула Зина, — дочкино, выпускное.

Народ-то умный. Люди цветное покупают или костюм брючный,чтобы потом носить. А мы по дури одноразовую вещичку приобрели. Надела ееНиночка на ночь, измазала да в сундук пихнула.

— Ив последний раз вы видели Анжелику в подаренном одеянии свеночком на голове?

— Точно. Другие девочки в сережках щеголяли, а Лике откудапобрякушки взять было? Вот она и решила венком приукраситься. И знаешь чего?

Я вопросительно посмотрела на Зину, она пошевелила толстымипальцами, унизанными чудовищными перстнями с ярко-красными булыжниками,поправила пергидрольные волосы и заявила:

— Танька с тех пор нигде не работает. Говорит, больная. Нувроде язвой желудка мается! Во! Ленивая просто! А еще она всем вкручивает, чтос огорода живет. Только мы с ней через забор тоскуем, и я хорошо знаю: у ней нагрядках ни фига нет! Одна лебеда торчит. По весне Юрка, сынок алкашки, в землюлопатой потыкает, и все, ни картошки они не сеют, ни кабачки, ни зелень. Двеяблони, правда, цветут, но какой от них толк?

— И что из того?

— Сама рассуди. Она на печке лежит, парень квасит в темнуюголову, а деньги есть!

— Откуда?