Объектно-ориентированная онтология: новая «теория всего» - Грэм Харман

В вопросах политики, однако, ООО занимает позицию, к АСТ куда более близкую. Мы увидим, что обе школы отказываются от понимания политики как формы знания, которое можно освоить при помощи научных доказательств или технической экспертизы. Несмотря на то, что АСТ Латура больше, чем хотели бы того мы, обязана той форме политики власти, которую начал продвигать Томас Гоббс (1588–1679), в его последующей карьере эта тенденция быстро сходит на нет. По сути дела, политика есть область, в которой мы обнаруживаем наиболее значительные уступки Латура идее о существовании реальности вне всякого знания, и здесь же мы находим единственное в его работе употребление фразы «объектно-ориентированный». Давайте начнем с социальной теории, а затем перейдем к политике.

АСТ дала возможность осуществить виртуозные подвижки в социальной теории, обеспечив базовым набором инструментов тысячи антропологов, этнографов, а по сути дела, исследователей из любой области социальных наук (110). Она позволяет исследователю инкорпорировать нечеловеческие сущности тем способом, который не допускает более распространенная теория Фуко, чей основной интерес заключается в том, чтобы понять, как человеческий субъект формируется различными дисциплинарными практиками. Наряду с плоской онтологией и обещанием уделить больше внимания неодушевленным существам, АСТ также предлагает полезный и легко запоминающийся исследовательский девиз: «Следуй за акторами». Это значит, что любую ситуацию лучше всего понять, просто оценив, какие сущности оказывают влияние, внимательно следуя за ними во всем, что они делают, вместо того чтобы полагать, будто мы заранее знаем о них все. Например, нам не следует утверждать, что Луи Пастер был великим гением медицины, принесшим свет в медицинскую тьму, а стоит последовать за всеми гигиенистами, вакцинами, сыворотками и курами из его карьеры, чтобы понять, какую роль каждый из этих акторов сыграл в осуществлении так называемого пастеровского переворота в медицине (111). Вместо громких заклинаний о том, что говорит «наука» по поводу расширения или отступления амазонских джунглей, давайте присоединимся к ученым на земле и посмотрим, как они манипулируют различными акторами, зачастую сугубо материальными, используя набор преобразований. Давайте посмотрим, как они разворачивают руками пластиковую карту, как размещают образцы почв вдоль цветовой шкалы, как вставляют сухие листья в альбом для гербария (112). И, наконец, после того как мы перенесем свое внимание на движения этих различного масштаба акторов, у нас появится право на утрату веры в мрачные метанарративы, вещающие о повсеместном угнетении нас «обществом» или «капиталом». В наших утверждениях об обществе нам придется стать гораздо более конкретными. Все эти принципы создали наполненную жизнью школу АСТ в самом прямом смысле этого слова. Ее отличают необычайная широта, усердие, всеохватность, космополитизм и оптимизм.

Но, как отмечалось в начале этой главы, мне кажется, что АСТ не хватает некоторых вещей, такое обычно случается, когда проводишь несколько десятилетий в компании даже самых лучших интеллектуальных методов. Во-первых, понимая вещи как акторы, чье существование исчерпывается воздействиями, оказываемыми ими на другие вещи, АСТ теряет из виду разницу между тем, чем вещь является, и тем, что она делает. Это превращает ее в метод надрыва, в точную противоположность материалистических теорий, занимающихся разложением вещей на составляющие и теряющих из вида различие между тем, что вещь есть, и тем, из чего она состоит. Читатель, однако, может спросить, почему это проблема социальной теории. Разве тех, кто изучает общество, не интересует в первую очередь то, что делает вещь, а не то, что она естьв некоем безвоздушном пространстве? Не совсем. В конце концов, одной из наиболее выдающихся черт истории, политики, архитектуры, да и любой гуманитарной науки или художественной дисциплины, является их открытость гипотетической аргументации. Упражнение в гипотезах с неизбежностью подразумевает, что Пастер, Сталин или же Эмили Дикинсон представляют собой некоторый избыток, превосходящий все то, чем они на самом деле стали, просто потому, что мы можем представить себе данные человеческие объекты в условиях различных альтернативных сценариев. Следовательно, мы просто не можем говорить об этих исторических личностях как об общих суммах всех их действий. И хотя АСТ превосходно возвращает к жизни вещи уже случившиеся, воскрешая всех удивительных акторов, сработавших на результат, лежащий ныне в прошлом, в данный момент я не могу вспомнить ни одного удачного примера контрфактического анализа, предложенного этой школой. И в этом нет ничего удивительного: ведь если Пастер — это актор, состоящий из серий действий, то какой смысл в том, чтобы выделять его из фактических обстоятельств и представлять в иных? Но для ООО Пастер, как и все остальное, — это объект, а не актор, это значит, что Пастер одновременно больше своих частей и меньше своих действий. Помимо всего прочего, это означает, что Пастера несложно представить в любом количестве иных ситуаций, отличных от тех, в которых он в действительности оказался, а именно это и есть то, чего добивается контрфактический анализ. Без этой техники мы не сможем представить никакой другой возможной истории, нежели та, что у нас есть фактически. Переоценка «событий» и недооценка объектов завершается для нас фаталистическим отношением к прошлому.

Во-вторых, акторно-сетевая теория событий является такой же плоской, как и ее теория акторов, хотя в данном случае результаты этой ее плоскости скорее отрицательные, чем положительные. Для АСТ все происходящее, от тривиального до эпохального, есть в одинаковой мере событие. Когда с головы Наполеона в 1807 году в день его рождения падает волос — Наполеон как актор меняется в некоторой незначительной степени. Когда он побеждает в судьбоносной битве при Йене, то после этой победы перед нами также другой актор по сравнению с тем, что был раньше. Это влечет за собой тот неубедительный результат, что существует лишь разница в степени между падением волоса с головы Наполеона и его всемирно-исторической победой на полях Тюрингии. На это возражение АСТ ответила бы, что между двумя случаями, конечно, есть разница: победа под Йеной мобилизует гораздо больше акторов и меняет их по-ложение намного сильнее, чем простое падение человеческого волоса на землю. И все же все события для АСТ равны, поскольку событие случается, когда нечто воздействует на что-то еще, и различие остается лишь в степени. ООО эта манера обращения с изменениями представляется недостаточной в силу ее избыточного градуализма и неспособности к проведению фундаментального различения между тривиальными и поворотными событиями. Аналогичное возражение иногда высказывалось и в отношении дарвиновской модели эволюционной биологии. Так, в известной теории Найлза Элдриджа и Стивена Джея Гулда говорится, что эволюция происходит через серию «прерывистых равновесий», или периодов быстрых изменений, за которыми следуют более длительные пе-риоды биологической стабильности (113). Но еще более ООО обязана поздним работам Линн Маргулис, которая провела различие между моментами постепенного изменения и моментами симбиозаотдельных организмов, когда изменение приводит к появлению нового вида, отличающегося от своих предшественников (114).

В частности, эволюция от простых прокариотических к более сложным эукариотическим клеткам, по-видимому, является результатом включения в них ранее независимых бактерий, ставших постоянными органеллами внутри клеток, для которых они первоначально были паразитами. Здесь перед нами тип отношения, являющийся не просто обменом воздействиями между двумя различными акторами, но полноценная трансформация одной или двух сущно-стей посредством включения одной в другую.