Тайны Храма Христа - Аполлос Феодосьевич Иванов

Пречистой Девы Богоматери. При Иване Грозном в Чертолье, неподалеку от нынешней улицы Ленивки, в своей обособленной слободе жили опричники. Были у них тут своя церковь, рынок и кладбище.

Во время слома в 1931 году церкви Похвалы Пресвятой Богородицы, стоявшей на Кропоткинской набережной, неподалеку от нее было обнаружено надгробие: каменный склеп Малюты Скуратова. Он был убит во время Ливонской войны близ замка Вайсенштейн в 1573 году, перевезен в Москву и похоронен в Чертолье, на своем подворье. Полуистлевшие военные доспехи и орденские ленты подтверждали принадлежность их Скуратову.

От подворья Скуратова в Кремль и ко двору Ивана Грозного, находившемуся на старом Ваганьковском холме, где теперь дом Пашкова, вели тайные подземные ходы; около устья Неглинной реки перед Боровицкими воротами был выход. Известно также, что существовали подземные переходы и позднее, когда во время нашествия Наполеона император выходил по ним из горевшего Кремля.

Однако историкам и археологам, среди которых был молодой археолог Стеллецкий, не было разрешено искать подземные ходы в районе бывшего подворья Малюты Скуратова.

Но вскоре подземные переходы Чертолья были обнаружены…

Впервые о библиотеке Ивана Грозного Вадим Мостовиков услышал от своего деда. Никита Калистратович рассказывал о ней с большой уверенностью.

В либерее* Ивана Грозного находились многие древние бесценные рукописи, которые привезла в Москву из Рима племянница последнего византийского императора Константина XI Зоя (Софья) Палеолог, ставшая женой князя Ивана III, деда Ивана Грозного. Среди рукописей на древнегреческом и латыни, древнееврейском и арабском, других языках были исторические хроники и исследования, своды законов, международные договоры и документы величайшего значения для общечеловеческой истории. В либерее были также сочинения авторов, побывавших на нашей прародине - земле древних славян и скифов и описавших ее.

[*Либерея - так по латыни называлась в древности библиотека.]

Манускрипты из библиотеки Ивана Грозного видели несколько иностранцев. Особенно ценное свидетельство оставил пастор Веттерман из Дерпта (ныне Тарту), о чем стало известно из «Хроники Франца Ниенштедта», оказавшийся на Руси, сопровождая в 1565 году пленных дерптцев в окраинные русские города Владимир, Нижний Новгород, Кострому, Углич. Пастор владел многими языками, и царь Иван Грозный хотел поручить ему перевод некоторых рукописей, вынесенных из своей библиотеки, на русский язык. Дерптский пастор был поражен, увидев несколько рукописей, среди которых были: Вергилиевы «Итхифалеика» и «Энеида», поэмы и оратории Кальвуса, Цезаревы записки о Галльской войне, кодексы Феодосия и Юстиниана, творения Аристофана и Полибия, эротический роман «Эфиопика», произведения Тацита, «Истории» Светония, Цицероновы сочинения «О государстве», «О законах», бывшие у Грозного в полном виде (до нас они дошли частично), и другие рукописи, которые были в единственном экземпляре во всем мире.

Для перевода рукописей потребовалось бы много времени. Кроме того, пастор боялся не без основания, что грозный царь после перевода книг может замуровать его где-нибудь в подземелье. Однако, по его свидетельству, он готов был «оставить под залог собственных детей», дабы иметь возможность взять с собой хотя бы некоторые рукописи из либереи и показать их ученым в университетах Европы. Но Иван Грозный доверия иностранцу не выказал: были случаи, когда европейские светила науки не возвращали бесценные книги.*

[* Достаточно вспомнить историю с кражей «манускрипта Гомера» немецким профессором Маттеи из архива Министерства иностранных дел России.]

Видел либерею и перевел на русский язык одну из книг -«Толковую псалтирь» и составил опись царской библиотеки публицист и писатель Максим Грек, вызванный еще отцом Ивана Грозного с Афона из Ватопедского монастыря.

После смерти Ивана Грозного о либерее долгое время не было никаких упоминаний. Это наводило историков на предположение, что все погибло во время московского пожара 1571 года, когда город выгорел почти дотла. Каменные дома и церкви от жара трескались, оседали и рассыпались, все выгорело даже в погребах. От пожара пострадал и Кремль.

Некоторые исследователи считали, что либерея исчезла позже: во время польского нашествия в 1612 году. Оказавшись в осаде за стенами Московского Кремля, шляхтичи мучились от жестокого голода. В поисках пищи они обшарили все кремлевские подземелья. Возможно, в одном из тайников они обнаружили хранилище древних византийских пергаментов и… съели их!

Современник свидетельствовал: «Трудно описать, что тогда делалось. Осажденные переели лошадей, кошек, мышей, грызли разваренную кожу с обуви, с гужей, с подпруг, ножей, поясов, с пергаментных переплетов книг…»

Эту версию (равно как и версию о гибели либереи во время пожара 1571 года) поставил под сомнение любопытный факт, извлеченный из архивных записей историком Иваном Забелиным.

В 1682 году (то есть спустя почти столетие со дня смерти Ивана Грозного и семьдесят лет после польского нашествия) государев дьяк Василий Макарьев, выполняя тайное поручение правительницы Софьи Алексеевны, знавшей о либерее, спустился в подземный тайник под Тайницкой башней. Пробираясь в сторону тайников Успенского собора и минуя их, он вышел к подземному ходу шириной и высотой до 4,5 аршина (около 3x3 м), в одной из которых близ Троицкой башни оказалась закрытая железная дверь с тяжелыми вислыми замками. Над дверью было два оконца с железными решетками. Дьяк, осветив через оконце внутренность камеры фонарем, увидел, что она до кирпичных сводов загружена коваными сундуками.

Макарьеву, человеку, близкому к делам государственным, было известно о пропавшей библиотеке Грозного, состоявшей по описи из 231 сундука, а также короба и ларца. Дьяк понял, что ему удалось найти либерею. Следуя далее по тоннелю, он выбрался из подземелья через тайник под Собакиной башней (ныне Угловой Арсенальной) и рассказал обо всем, что видел, царевне Софье. Она внимательно выслушала дьяка, взяла с него клятву молчать и хранить тайну до смерти.

Рассказ Макарьева о подземном тоннеле, имеющем потайной выход над Тайницкой башней и далее ход, идущий под Москву-реку, навел царевну на мысль, что в случае ее поражения в борьбе с Петром она может воспользоваться подземным ходом и скрыться из Кремля в Замоскворечье у своих стрельцов. Обладая незаурядным умом, Софья понимала, что либерея, спрятанная в подземелье, представляет собой огромную ценность, поэтому в случае победы над братом она будет обладательницей сундуков с манускриптами и книгами, за которыми так охотятся европейские ученые-историки. Царевна, не доверяя дьяку Макарьеву, приказала замуровать вход в тайник, в котором стояли сундуки и короба, с тем чтобы вскрыть его тогда, когда она прочно сядет на царский трон. Но ее мечтам не суждено было осуществиться: вместо царских палат она оказалась в заточении в Ново-Девичьем монастыре.

Незадолго до своей кончины дьяк Макарьев все же рассказал о сундуках с книгами пономарю Конону Осипову и, может быть, наказал ему во благовременье довести дело до разумного завершения.