Моменты счастья - Алекс Дубас

Когда подходишь к магазину (особенно по вечерам), пахнет березовым углем.

Удивительным свойством обладают запахи. Вдыхаешь. Закрываешь глаза. Открываешь – и ты, конечно же, там же, где и был, но мироощущение – абсолютно другое…

Иду, мечтая. Размышляя. Мыслей – штук пять, не меньше… тревожные, бытовые, романтические, созерцательные – ну, по-разному бывает, но в целом так. То я во вчера, то в завтра. И вдруг здрасьте – этот запах. Березовый уголь.

Просыпаюсь!.. Я – здесь. Это просто мгновение моей жизни.

Николина Гора. Магазин. Дети катаются с горки. Смех в отдалении. Сосны. Прозрачный морозный воздух. Запах березового угля. Покойное ощущение вечности момента…

И такая странная и необычная уверенность в том, что все – хорошо.

1996 год, мне пятнадцать лет. Лето, высокий берег Волги. У моей группы пленэрная практика. Группа девочек засела в кустах, где их никто не видит… Руки по локоть в масляной краске… В одной руке кисточка, в другой бутерброд (не мой, подружкин, он вкуснее)… Горьковатый вкус хлеба с вкраплениями красок (ядовито ужасно, но кого же это волнует в пятнадцать лет?!)… Собственно, сами плененные красоты и живопись мало кого волнуют – женский коллектив обсуждает жизнь… Причем разговоры того характера, что обычно от них мальчики нашей группы сползают под доски (так им плохо)… Но сейчас мы свободны и как никогда можем говорить обо всем… Никто нас не видит и не слышит… Синее небо, безграничные дали, волжский ветер, чайки… И полная свобода мыслей и чувств от любых условностей… Ощущение свободы и полета над реальностью… Вот что за живопись у нас тогда получалась – не помню…

Август 2010 года. У меня отпуск. Две недели назад меня оставил любимый человек, и я потеряна. И внезапно мой друг приглашает меня присоединиться к их компании в поездке на заброшенную угольную шахту. Соглашаюсь, но не знаю, чего ждать, это первая моя подобная поездка. Приехали. Солнце, жара и огромная территория вокруг, а у меня всего тридцать шесть кадров! Но это еще сильнее будоражит, заставляя ждать нужный момент. И эти выходные я провела как ребенок, когда нет прошедшей минуты и нет будущей, а есть только сейчас! Вот я на высоте семидесяти метров стою у колеса, которое больше меня в два раза, и надо мной только солнце, и так далеко видно! Покатушки на дрезине, когда от скорости захватывает дух и не думаешь, что, чуть покачнувшись, можешь слететь под колеса. А потом ночью танцы на крыше, утром на завтрак тульский пряник и вино. И я совершенно счастлива! Я не думаю ни о чем! Одни выходные как целая жизнь. Сейчас я смотрю на сделанные там фотографии – и чувствую это до сих пор. Ловите ветер всеми парусами, и счастье еще не раз навестит вас!

Московская область, август 2009 года, шесть утра. Я просыпаюсь и вижу на столе футляр из ювелирного и записочку со словами: «Может ты все-таки выйдешь за меня?» Я смотрю в футляр, улыбаюсь и понимаю, что я это кольцо, наверное, никогда не надену, потому что терпеть не могу кольца, а люблю серьги. Я пишу на бумажке: «Конечно выйду!» – и иду в душ. Через пару часов на работе я в поисках кошелька нащупываю в сумке еще один футляр, открываю его и вижу безумно красивые серьги, которые тут же надеваю. В этот момент я безумно счастлива, так как люблю человека, который любит меня и так понимает. Я счастлива!

В январе 2012 года я верну ему и серьги, и кольцо, и любовь уже покинет нас, но этот момент счастья навсегда останется в моем сердце.

11 февраля 1980 года был премьерный показ моей картины «Москва слезам не верит». Мы вышли из кинотеатра «Россия» на Пушкинской площади. И пошли праздновать: Баталов был, Алентова, Муравьева, Рая Рязанова… много народу, все члены нашей съемочной группы. Вообще-то, это означает прощание с картиной: сняли и теперь надо думать о новой картине. Но не этот день был моментом счастья, о котором я хочу рассказать. Он случился двумя днями позже, 13 февраля.

Жил я тогда далеко, в Олимпийской деревне. И приезжаю по делам в центр. Поднимаюсь на улицу из станции метро «Тверская» и не могу понять, что происходит: запружена народом вся Пушкинская площадь. Буквально вся – плотно стоят люди, и вокруг много народа. Я не сразу понимаю, что происходит. Может быть, разгоняют митинг диссидентов? Может быть, выбросили дефицит в каком-то магазине? Пока я не осознаю, что это очередь на мой фильм! На мое кино, которое я делал в муках и с большим внутренним самоедством! И вот вдруг на него стоит зимой огромная, на пять часов, очередь!

Лето. Анапа. Мне года четыре. С дедом за руку спускаемся с пригорка к пляжу. Путь лежит через поле перцев. Так вот как они растут?!

Мне семь. Отца уже нет. То есть он вот. Но почему-то в гробу. Дед берет меня на руки. Я тяжелая, а ему нельзя. Но я у него на руках. Держит меня крепко, поглаживая по голове…

А вот мне шесть. Много людей в гостиной. Теснота. Но все веселятся. Тостуют, чокаются. Мы с сестрой под столом. Это обычное дело, иначе не пройти. Я нахожу дедушкины ноги и вылезаю к нему на колени. Сестра не успела, куда ей. Она старше на три года. Не пролезть. Я с видом победительницы сижу у деда. А он веселый, добрый, большой, прихватывает меня за волосы губами. Он всегда так делает…

Их никого уже нет, а иногда так хочется забраться на колени, спрятаться от всех невзгод. Но…

Мы становимся взрослыми, когда перестаем быть внуками. Жаль.

2011 год, октябрь. Маленький латышский город Тукумс, куда мы вдвоем приехали в гости. Он вернулся из долгого рейса, рассказывает мне про экипаж, порванные тралы, упавший в океан метеорит. Впереди полгода его отпуска, мы еще не знаем, куда поедем, даже что будем делать завтра. Держась за руки, идем по темным улочкам, редко встречаем прохожих, вдыхаем печной запах. Дойдя до центральной площади, слышим народную музыку. На втором этаже открыто окно. Сегодня дают концерт. У нас нет вина, заката и моря, чтобы насладиться моментом. У нас есть такой тихий город, скамейка у дома культуры, звуки аккордеона без возможности видеть играющего на нем исполнителя. Прижимаемся друг к другу крепко-крепко и слушаем простые мелодии, небольшой народный хор. Только аплодируем после каждого выступления с невидимыми слушателями заодно. И накатывает Счастье. Сейчастье.

3 августа 2004 года. Позади девять месяцев войны с болезнью, живу от химии до химии, давно признал и смирился с возможностью конца. На данный момент я в стерильном боксе уже почти две недели, вчера закончилась очередная, самая высокодозная химия, сегодня пересадили стволовые клетки. Врач и говорит, что надо бы попробовать сделать томографию, интересуется, есть ли силы, готов ли я выйти из палаты или лучше на каталке. Конечно готов! Отключаются аппараты, иду по коридору в двух масках, держась за стойку с двумя оставшимися капельницами. Сам! От коридора, лиц, движения – эйфория, почти плыву от остроты ощущений.