Четвертый год - Артем Каменистый

– Какая еще кольчуга! Быстрее!

– Да куда нам спешить… давай подремлем немного… потом все осмотрим… А-а-а-а-а-а-а-а!!! Макс!!! Таран тебе в задницу!!! Зачем ты это сделал!

– Боль от ожога не даст тебе спать! Дурак, я тебе жизнь спас! Похоже, тут какой-то сонный газ. Если уснешь, уже не проснешься!

– А ведь твоя правда… Эти слизни – слабаки… их дите хворостиной прогонит… А вот спящего сожрут легко…

– Дубина! Он жив! Давай его освободим! Да шевелись ты! Эй, а где этот слуга Пигируса?!

– Да вон, дремлет у стеночки…

– Разбуди его огнем! Да шевелись! У нас факелы заканчиваются!

* * *

Рассветные лучи, пробиваясь сквозь болотный туман, осветили логово тварей и шестерку уцелевших людей. Это было все, что осталось от отрядов островитян, Бума и слуг барона Пигируса. Монстры этой ночью покушали неплохо…

Рыцарь, оттирая кольчугу от слизи, мрачно буркнул:

– Интересно, куда они лошадей дели? Я ни одной туши не видел. Эй, ты, Эньо! А у вас лошади были или вы пешком за нами телепали?

– Были. У всех были. Даже запасных две было.

– Богато живете… Значит, считая наших, десятка полтора лошадок приблизительно должно быть, а ни одной не видели.

– Я ржание слышал, – ответил Макс. – Наверное, коней они усыпить не смогли, или те опасность почуяли и разбежались.

– Первая хорошая новость, – хохотнул рыцарь. – Надо их разыскать и уносить ноги отсюда. Хорошо бы перед этим сжечь это кубло… но это ж сколько работы… эту сырятину нарубить да перетащить…

– Да и наверняка это не единственное гнездо, – добавил Макс.

Дубин, все еще сонный и растерянный, заплетаясь, но почему-то почти без акцента на восточном произнес:

– И что мы скажем своим? Макс, мы потеряли весь отряд и не приведем ни лошадей, ни коров.

Макс пожал плечами:

– Ну лошадок несколько все же приведем… надеюсь, а может, и коровы живые бегают где-то рядом. Просто нам не повезло, вот и все. В другой раз умнее будем: дорогу-то знаем и знаем с кем вести дела. Вставайте, надо найти лошадей и убираться отсюда. Если мы до темноты не успеем выбраться из трясины, эта ночевка может оказаться последней… не переживем мы еще одну такую ночку…

* * *

Не успели.

Но пережили.

Шли без остановок, понимая, что любой привал может закончиться смертью. Даже не надо специально усыплять – все вымотались настолько, что могли рухнуть в любой момент. Две лошади переломали ноги, одна ушла в трясину вместе со слугой Пигируса – парень даже не заорал… похоже, уснул в седле. Еще одну корову потеряли не заметив. Искать ее, естественно, не стали.

Луна спасла – не будь ее света, ночью бы двигаться не смогли. А без движения вряд ли бы выжили.

Рассвет встретил беглецов нашествием молочно-белого, непроглядного тумана. В трех шагах не разглядеть ничего. Непонятно, как кони выбирают дорогу, но ведь идут, идут сами, не останавливаясь, никто их не понукает.

Макс, из последних сил стараясь не уснуть, вдруг почувствовал, как что-то изменилось. Копыта больше не шлепали по болотной жиже – конь шагал по суше!

– Стоп! – выдохнул он. – Похоже, мы на суше!

Бум молча взялся за секиру, остальные тоже потянулись за оружием.

– Может, это не остров? – с надеждой произнес Дубин. – Может, это уже нормальный берег?

Макс, спешившись, устало заявил:

– Ждите здесь. Главное – не усните. Я проверю.

Вытащив меч, землянин пошел через кусты, собирая на себя обжигающе-холодную крупную росу. День будет ясный… лишь бы дожить до него. Мало ли еще сюрпризов готовит им это поганое болото…

Сквозь туман проглянуло солнце, сразу прояснилось. Завидев сбоку просвет поляны, Макс шагнул в ту сторону, выбрался из зарослей, замер – в десятке шагов от него суетилось несколько ваксов. Длинными жердями они ощупывали дно болота, будто тропу разыскивая поудобнее.

Усталость сыграла с Максом злую шутку – мало того, что он ухитрился чуть ли не на голову врагам свалиться, он еще и забыл прихватить с собой лук. Недосыпание превратило опытного охотника в глухую и слепую развалину. Нечего и думать, что удастся отбиться от ваксов мечом – перед ним воины, крепкие воины.

Странно, но ваксы, прекрасно видя человека, никак на него не реагировали. Лишь один, стоявший на берегу опершись о древко секиры, приветливо вскинул руку и с сильным акцентом по-русски произнес:

– Привет, друг!

Это доконало Макса окончательно. Бессонные ночи, гипнотическое химическое оружие болотных тварей, пиявки и паразиты, обгаженные штаны, жажда, нечеловеческая усталость, а теперь вот… говорящие ваксы… Приплыли…

Ноги бессильно подогнулись. Сев прямо в мокрую траву, охотник молча зарыдал. Ваксы, бросив свое занятие, обступили его кругом, загорланили на своем непонятном наречии. Макс даже не пытался его понять, будучи уверенным, что ему все это чудится.

Один из дикарей куда-то убежал, вернувшись, привел с собой Олега. Впрочем, Макс бы не удивился, если бы это был папа римский.

Присев возле товарища, Олег охнул:

– Макс! Ты откуда здесь взялся?

Кутаясь в замызганную курточку и мелко дрожа, Макс безразлично ответил:

– Оттуда…

– Из болота?!

– Да.

– И как вас туда занесло? И что с тобой такое?

– Все нормально… устал просто немного… и с ума сошел…

– Это вряд ли. Даже не думай под дурака закосить! Тебе повезло, что мы на тебя наткнулись. Второй день ищем хайтов, они зачем-то в болото поперлись. Не тронули ни одного поселка, прямиком сюда пришли, и все – дальше след потерян. Ты их там случайно не видел?

– Видел.

– Где?! Это они тебя так отделали?!

– Нет… мне повезло… думаю, повезло больше, чем им… Они туда пошли скелеты свои на потолке оставить…

– Макс!!! Макс, мать твою!!! Ма-а-а-акс!!!

Но Макс уже ничего не слышал. Он наконец-то отрубился.

Никто не знал, чем Алик занимался на Земле. Вроде бы бизнесом каким-то. А может, бандитом был. В этот мир он попал вместе со своим то ли работником, то ли дружком, но тот тоже никому не рассказывал ничего о прежней жизни. Да и какая разница, кем или чем ты был на Земле? Возврата назад не предвидится, и для тебя важнее всего теперь стать кем-то здесь. Или чем-то.

Алик стал кузнецом. И кузнецом хорошим. Нет, мастеровитых людей здесь хватало, но у него, помимо золотых рук, были недюжинные организаторские способности. Даже криворукий, ни на что не годный работник, от которого все отказывались, в его кузнице приставлялся к полезному делу, и баклуши бить ему не давали. При этом дело давали такое, что напортачить трудно: мехи качай или вон молотом железо на полосы раскатывай – как ящик накатаешь, так передай тем, у кого руки прямее, пускай варят.