Закопанные - Александр Варго

Женщина тихо засмеялась.

– Смешно?! Что ты ржешь, сука? – взвизгнул Ходжа. – Это ведь была ты!! Ты!!!

– Опачки, – шепнул Нос над самым ухом, и Ходжа от неожиданности подскочил на месте. Едва он успел развернуться, как сцепленные в «замок» руки Носа опустились ему на голову. И еще раз.

Пискнув, Ходжа свалился на земляной пол, прямо на остатки вчерашнего «пиршества». Сиротливо звякнула консервная банка. Опустившись на колени, Нос ударил оглушенного зэка в третий раз, и глаза Ходжи закатились.

Нос довольно хрюкнул, погладив застывшее лицо Ходжи.

– Жестковат…

Выпрямившись, зэк доверительно произнес:

– Ну вот. Теперь нафему разговору никто не мефает. Да, детка?

Женщина улыбнулась. Изо рта закапала слюна.

– А я ведь знал, что ты непростая девофка, – зашептал Нос. – Ты правда убила тех бедолаг?

Он судорожно вздохнул и, опустив руки, провел пальцами по ширинке.

– Мне нравится, как ты поеф. У тебя бархатный голос, детка. Ты знаеф ефе какие-нибудь песенки? А, детка? Давай вместе…

Женщина замерла.

– Давай, – продолжал шептать Нос, придвигаясь к ней все ближе и ближе. – Пусть бегут неуклюже… Пефеходы по лужам… Ну что же ты молчиф?

Он облизнулся.

– Возвратяясь к моему сну, детка. Я видел вас вместе. Тебя и того самого толстяка, которого мне помефали съесть. Вы ведь вместе, правда? Что вас связывает? Вы такие разные. Все равно что роза и кактус. И кстати. Я все равно его доем. Я всегда доедаю то, что на тарелке.

Приблизившись вплотную к женщине, он остановился, пожирая ее глазами.

– Его я доем. А тебя выпью. Ты очень сочная и сладкая. Знаеф, фто человека можно выпить? Оказывается, можно. Я могу тебя выжать, как апельсин. Хочеф это увидеть?

Он разинул рот, словно намереваясь заглотить голову женщины целиком, не прожевывая, и ее обдало волной зловонного дыхания.

* * *

Зажим предпринял попытку встать, но ударом ноги Сава вновь опрокинул его на землю. Другой ногой наступил зэку на сломанную руку, и Зажим взвыл от пронзительной боли.

– Больно? – с деланым сочувствием полюбопытствовал Сава, убирая ботинок.

– Ты… на ремни порежу, гнида! – взревел Зажим. Перед глазами сверкали багровые всполохи, застилая обзор.

Встав на колени, Сава сжал кисть левой руки уголовника.

– Я могу и ее сломать, – сказал он. – Но не буду. Потому что человек, который ждет встречи с вами, просил ничего вам не делать. Хотя следовало бы вас убить. Но я обещал. Поэтому мне приходилось терпеть до последнего.

– До последнего? – глупо переспросил Зажим. Он ровным счетом ничего не понимал, и все происходящее начинало казаться ему идиотско-нелепым сном. О чем толкует этот долбаный жирдяй?!

– Ты похож на пустую тыкву, Зажим, – между тем говорил Сава. Он наклонился над Зажимом, и кровь, вытекающая из багрового кратера на его лице, оросила грудь уголовника тяжелыми каплями. – Знаешь, их еще на Хеллоуин делают? Ты точно такая же тыква. Внешне вроде бы не по себе и даже страшно. А внутри – одинокая свеча и ошметки подсохшей мякоти с семечками. Пройдет время, и тыква скукожится, начнет сохнуть. А потом и вовсе развалится. Кстати, Зажим. Ты грибы любишь?

Где-то сбоку шевельнулась тень, и Зажим машинально повернул голову. Рядом с Савой кто-то стоял.

– Доктор? – проблеял Зажим, надеясь на чудо, но Сава покачал головой:

– Нет. Не Доктор.

Что-то тяжелое обрушилось на голову Зажима, и его окутала липкая тьма.

* * *

– Иди… иди ко мне… сладкая, – хрипло шелестел Нос.

Он протянул руки, чтобы сорвать одеяло с женщины, но она внезапно сама подалась вперед, яростно шипя. Нос отпрянул, почувствовал обжигающую боль на щеке. Взгляд выхватил тускло блеснувшую крышку от консервной банки, которую остервенело сжимала сумасшедшая.

– Это даже интересно, – захихикал Нос, трогая пальцем глубокую царапину. Грязным нестриженым ногтем он намеренно отвернул край раны, усиливая кровотечение. – Это даже… Необычно. Я люблю, когда больно.

Женщина попятилась назад, уткнувшись спиной в стену. Одеяло нехотя сползло с ее тела, как старая змеиная кожа.

– Давай ете раз, – вдохновенно проговорил Нос. – Ну же.

Она замахнулась.

Зэк без труда уклонился от зазубренной пластины, после чего нанес молниеносный удар женщине в подбородок. Черные волосы зэчки взметнулись тяжелой копной, голова со стуком ударилась об стену, и она медленно сползла вниз. Консервная крышка вывалилась из ослабевших пальцев.

Нос насупленно выпятил нижнюю губу, став похожим на обиженного ребенка.

– Нет. Так мне скучно, – протянул он. Наклонившись над поверженной, он просунул указательный палец в сквозную рану в ее щеке, покрутил им, словно желая расширить отверстие. Вытащив палец обратно, Нос целую минуту с зачарованным видом глазел на испачканную кровью подушечку. Затем встал на четвереньки, словно собака, и, нагнувшись, облизнул рваную щеку женщины.

– Знаеф, какие самые вкусные ранки? – заговорил он, отстраняясь от ее лица. – Не повериф. Самые вкусные – с дуфком.

Его глаза-монетки блеснули, будто по ним прошлись тонким наждаком.

– Когда за ними не ухаживают и они начинают нарывать. Они пахнут по-особенному. Вроде вяленого мяса с пряностями…

За спиной людоеда раздался шорох, и он, резко обернувшись, увидел перед собой… Саву. Только он был другим. Без одного глаза, с сочащейся кровью из раны на лице и перекошенным от испепеляющей ярости лицом.

– Не наелся, гнида? – процедил он, с размаху опуская на голову Носа полено.

Мужчина в камуфляже заглянул в землянку.

– Ну и срач развели, – с укором сказал. – Скоро ты там?

Наружу высунулась взъерошенная голова Савы.

– Она без сознания. Этот урод чуть не убил ее.

– Я дам нашатырь, – предложил «камуфляж». – Нос тоже там?

Сава ничего не ответил. Упираясь руками в землю, он выбрался наружу.