Допустимая погрешность - Чингиз Абдуллаев

— Какого закона? — не понял Борис Алексеевич.

— «Закон Окаямы» гласит: «Не умножайте сущее безнеобходимости». То есть не нужно придумывать загадочного убийцу, которыйдождался, когда на кухне разобьется блюдо, убедился, что все ушли, и бросил адв один из бокалов. Неизвестный не мог знать, где чей бокал. Тогда получается,что он действовал наугад. Но я в такую историю не верю. Нет, наш случай другой.Здесь должны быть конкретные причины, которые можно и нужно выяснить.  БорисАлексеевич молча смотрел на Дронго. Он уже не возражал, только слушал. Потомеще раз протер очки. Может, вы и правы,  недовольно сказал он. Только мненеприятно даже думать о случившемся. Выходит, что убийца был с нами в однойкомнате.

Дронго прислушался. К дому подъехало сразу несколькоавтомобилей. Видимо сюда спешили сотрудники милиции и прокуратуры.

— Сейчас поздно что-либо обсуждать, — сказал  Дронго, кажется, они приехали.

Через несколько минут число людей в доме удвоилось. Прибылисотрудники милиции, прокуратуры и группа экспертов. Они сразу заняли гостиную,попросив всех перейти в столовую. С хозяином дома беседовал следовательпрокуратуры — невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти с усталымивоспаленными глазами, в которых читались безразличие и усталость. Было видно,что он очень устал и ему не хотелось ехать на этот вечерний вызов. Ему былонепонятно, кому и зачем понадобилось убивать известного телережиссера. В первуюочередь он решил допросить кухарку, очевидно, полагая, что в одном из бокаловмог оказаться яд.

Дронго вышел на улицу вместе с Вейдеманисом.

— Неприятное продолжение нашего вечера, — сказалнемногословный Эдгар.

— Что ты об этом думаешь?

— Борис Алексеевич полагает, что убийцей мог бытьпосторонний человек, пробравшийся с улицы, — ответил Дронго, глядя наохранников, стоявших около дома.

— Серьезно? — удивился Вейдеманис.

— Он выдвигает эту версию как возможную. Но, кажется, в душепонимает, что убийца — кто-то из тех, кто был в гостиной. Ты ничего необычногоне заметил?

— Нет. Только поведение Юлии. Она как-то странно на всехсмотрела. С какой-то торжествующей радостью.

— Ратушинский считает, что убийство — дело ее рук. Вернее,считал так до того момента, когда мы выяснили, чей коньяк выпил погибший. БорисАлексеевич сказал мне, что несколько дней назад Юлию пригласили на какую-тотелепередачу, где, как она считает, ее выставили в невыгодном свете. Учитываяее амбициозность, можно предположить, что удар по ее самолюбию оказалсяболезненным.

— И поэтому она убила режиссера… — в голосе Вейдеманисапрозвучала ирония. — Ты считаешь эту версию возможной?

— Нет, естественно. Но могли быть и другие причины. Сам жеговоришь о выражении ее лица. Кстати, почему, когда мы вышли на кухню, ты невзял свой бокал с собой?

— Надеюсь, я не в числе подозреваемых? — улыбнулся Эдгар.

— А насчет бокала… В отличие от вас, господин аналитик, ялюблю хороший французский коньяк, поэтому выпил его и поставил на стол ужепустой бокал. Согласись, что незачем класть яд в бокал, где ничего нет.

— Вечно вы, прибалты, отличались от всех советских людей. Вто время как все прогрессивное человечество любило «Агдам» и другие напиткитакого рода, вы ценили французский коньяк. Правильно сделали, что вас отделилиот СНГ. Вы всегда были чужеродным телом в нашем большом государстве.

Эдгар молчал. Он знал привычку Дронго мгновенно переходитьот серьезных тем к шуткам. И наоборот. Поэтому он не стал комментироватьсказанное другом.

— Ты шел следом за Молоковым, — напомнил Дронго.

— Как по-твоему, он действительно случайно задел бокал илиуронил намеренно?

— Случайно, — сразу ответил Вейдеманис.

— Но он почему-то остановился рядом именно с теми двумябокалами, а не обошел стол с другой стороны.

— В квартире Ратушинского кроме него было шесть человек.Среди них мог быть и укравший документы. Сегодня они собрались в том жесоставе. Если не считать кухарки, которая не выходила из кухни, и нас двоих.Получается, что круг подозреваемых один и тот же.

— Молокова можно исключить, — напомнил Эдгар.

— Не обязательно, — возразил Дронго.

— Он может быть причастен к краже документов.

— Ведь он — единственный журналист в этой компании. Икто-то, увидев, что мы вплотную занимаемся расследованием, решил его убрать.Тогда получается, что вор и убийца — разные люди.

— А «закон Окаямы»? — напомнил Вейдеманис.

 — Тебе не кажется, что такой вариант был бы слишкомидеальным?

— Кажется, — кивнул Дронго.  И убийца должен бытьисключительно ловким человеком. В таком случае он был организатором похищеннаядокументов, после чего решил избавиться от свидетеля. Среди находящихся в домелюдей я не встретил человека с такими выдающимися организаторскимиспособностями… Если это не сам Ратушинский,  добавил Дронго после некоторогораздумия.

-Но Денисенко выпил из бокала жены, — напомнил Вейдеманис.

— Может быть, случайно. Или она сама поменяла бокалы? Илипроизошла ошибка? Может быть, хотели убить женщину, а получилось иначе?

— Кому мешала Инна Денисенко? И почему ее нужно было убить?Слишком много вопросов, Эдгар. Я очень сожалею, что не успел поговорить ссупругами Денисенко до его гибели. Теперь жена замкнется в своем горе и еетрудно будет разговорить.

— Господин Дронго, вас приглашает следователь, — сказалвышедший из дома милиционер.

Дронго вошел в гостиную. Тело погибшего Денисенко ужеперенесли на диван. В комнате работали эксперты. У стола сидели следователь иРатушинский. Увидев вошедшего Дронго, следователь обратился к нему:

— Мне сказали, что вы — независимый детектив, работающий вчастном агентстве. Это верно?

— Я не детектив. И не работаю ни в каком агентстве. Я всеголишь эксперт-аналитик, которого иногда приглашают для решения юридическихвопросов, — пояснил Дронго.

Его не обидело, что замороченный следователь из Подмосковьяникогда не слышал его имени.

— Наверное, меня неправильно информировали, — сказалследователь, взглянув на Ратушинского.

Затем снова обратился к Дронго:

— Вы были свидетелем случившегося?

— Да. Я стоял рядом.

— Вы видели, как умер господин Денисенко?

— Видел, — ответил Дронго.  Сделав несколько глотков, онначал судорожно хватать ртом воздух, затем как бы пытался кашлять. И началсползать на пол, успев при этом поставить свой бокал на стол, но опрокинул его,и жидкость разлилась по столу. Когда он упал, я подошел к нему первым, но когдапопытался прощупать пульс, его уже не было. Денисенко был мертв.