Имяхранитель - Азамат Козаев

«Быть того не может, – подумал Иван, – чистой же воды паранойя! Или все-таки может?..»

– Фанес предобрый, – прошептал он. – Умоляю, сделай так, чтобы я ошибался!

* * *

– Бабушка, это Иван из Гелиополиса, – выпалил Вик. – Представляешь, он имяхранитель! Вызывает уважение, правда? Но, знаешь, он еще и отменно славный дядька сам по себе. Он очень, очень нуждается в помощи. Ему решительно необходимо присутствовать на сегодняшнем лаймитском шабаше. Ведь мы ему поможем, да? Иван, это моя бабушка, архэвисса Люция Комнин.

Иван потупил глаза. Вот так конфуз! Куда теперь прикажете глядеть? В землю? Только и единственно в лицо собеседнице?

Не иначе. Потому что куцый френчик с похожими на стрижиный хвост фалдами крайне легкомысленно открывал к обозрению обтянутые лосинами ноги архэвиссы Комнин. Ноги были тонкими, и даже тощими, с неумолимо выступающими старческими коленями. Об икрах так и вовсе упоминать неприлично. Лет архэвиссе Комнин было… не сто, конечно, но под восемьдесят, пожалуй. В руке она небрежно держала хлыстик, на сапожках присутствовали шпоры – верно, заядлая лошадница. Однако конюшней от нее не пахло, а пахло горько и пряно степными травами.

– Архэвисса!.. – сказал Иван, преклоняя колено, а заодно голову. – Счастлив познакомиться.

«Определенно, – подумал он, – эту бравую пожилую даму я уже встречал. Когда же и где? Ба, ну конечно! Первое посещение Арина. Гнедой жеребец в яблоках с нелепой кошелкой под хвостом. Только вместо сегодняшнего жокейского шлема была тогда на ней, помнится, шляпка с вуалеткой».

– Полноте, молодой человек. Да разве ж пред вами такая невозможно древняя развалина, что приставка «арх» кажется необходимой? – иронически спросила Люция, поигрывая хлыстиком.

Старушка явно напрашивалась на комплимент. Трудно определить, какова она была в молодости, хороша ли собой, но сейчас, высушенная до костяной твердости, похожая обострившимися чертами лица на ящерку (и ящерку небывалую – с усиками щеточкой), казалась почти страшной. Даже улыбка, обнажившая желтоватые зубы с золотыми коронками на всех четырех клыках, почти не красила ее. Годы, сколько было прожито, оставили архэвиссе Комнин свои отметки. Все до единого. Вряд ли она об этом не знала. И значит, вопрос был чем-то вроде экзамена.

Иван поднял голову и, устремив взгляд прямо ей в глаза, заявил:

– Подобное обращение, как мне видится, знаменует в первую очередь уважение к положению человека в обществе. И уж только во вторую – его возраст.

– Но вторая очередь является при этом второй очень условно, – усмехаясь, уточнила Люция. – Не так ли?

– Так, архэвисса, – выдерживая характер, сказал Иван.

Старуха удовлетворенно кивнула.

– Что ж, Иван, преамбулу будем считать законченной. Поднимайтесь. Не терплю этих китайских церемоний. Я, знаете ли, чрезвычайная прогрессистка и феминистка. Хотя, пожалуй, не агрессивная. – Она на секунду задумалась. – Ну, разве что изредка. Буду рада, коль вы станете обращаться ко мне без манер, «сударыня». Или даже по имени. Согласны?

– Согласен, сударыня.

– Великолепно. К лаймитам я вас, конечно, отвезу. Сама, видите, собралась, – она прикоснулась хлыстом к жокейскому шлему. – Правда, в мои планы входило путешествие не на коляске, а верхами. За город предпочитаю выезжать почти исключительно верхами. Не желаете ль разделить удовольствие? Подходящий костюм, думаю, отыщем.

– Предпочел бы экипаж, – сказал Иван. – Поскольку не вполне уверен в своих способностях к… как это?.. гарцовке?

– О да, к гарцовке, – рассмеялась Люция (Вик тоже прыснул). – А также к галопированию и рысачеству. Хорошо, экипаж так экипаж. Но для начала мы легонько поужинаем. Мужчине с такими дивными габаритами, как у вас, подкрепиться не повредит никогда. Да вы, поди, и не ели еще сегодня толком?

Иван неопределенно качнул головой и развел руками.

– Я права, – заключила архэвисса. – Пройдемте на веранду. Предпочитаю устраивать трапезы именно там. Люблю, знаете ли, свежий воздух.

Они двинулись к дому.

– Виктор, мальчик мой, – нахмурилась Люция, когда они оказались перед столом, – ты-то куда? Не спеши-ка усаживаться. Тебе, знаешь ли, необходимо сначала привести в порядок лицо и руки и сменить одежду. От тебя, прости, пованивает. Изволь, милый внук, следовать заведенным в доме гигиеническим и эстетическим правилам. Шагом марш в ванную!

Вик испустил вздох страдальца и побрел в дом.

– Славный парень, – сказала эвисса Комнин, когда он удалился. – Самостоятельный. Независимый. Представляете, возомнил, что богатство, нажитое предками, тратить на собственные нужды предосудительно. Результат налицо. Вместо внука-кадета, каким он был совсем недавно, я имею сейчас внука – стихийного анархиста. Шляется по улицам, дружит с какими-то одиозными субъектами, едва ли не безымянными, и уж, разумеется, поголовно непризнанными гениями. Под лавками ночует. Прудона почитывает, Бакунина. Откуда литературу берет, понятно – со всеми местными контрабандистами на короткой ноге. За Пределами бывал, о том знаю доподлинно. Я пока что не препятствую, пусть живет, как считает правильным. Конечно, до тех пор, пока бомбы мастерить не начнет.

– Бомбы внутри Пределов не взрываются, – резонно заметил Иван. – Во всяком случае, сколько-нибудь годные к скрытому ношению. А такая, которая взорвется, должна быть размером… да почти с этот стол. И веса соответствующего. Для самодеятельного террориста мало подходяще.

– Знаю, знаю. Но что, если эти сбрендившие колоны – в самом деле непризнанные гении? Откроют какой-нибудь кардинально новый закон природы и – бум! Полгорода на воздусях.

– Вряд ли, – протянул имяхранитель с сомнением.

Сомнение в первую очередь относилось к собственным его словам. В голову настойчиво лезла мыслишка о том, что Вик отнюдь неспроста крутится возле таксомоторов. Чем автомобиль не адская машина? Тут вам и убийственная начинка, сокрытая в двигателе многошагового расширения (особенно некоторым образом доработанного), тут вам и средство быстрой доставки. Тут и отменная маскировка.

«Экая все дрянь тебе сегодня мерещится», – осадил он себя и повторил твердо:

– Вряд ли.

– Ох, только этим и успокаиваюсь, – сказала Люция. – Догляд за ним, безусловно, существует. Негласный, но плотный. Хватит мне и того, что одного уже прозевала.

– Имеете в виду Валентина?

– Его. – Люция ничуть не удивилась осведомленности собеседника. – Я, признаться, всегда ждала от внуков чего-то подобного. Даже худшего, пожалуй. Понимаете, дочку, их мать, я родила нечаянно и очень поздно, мне уж изрядно за сорок было. А от кого! Извините за подробности, но это был самый настоящий жиголо – да такой, что пробы негде ставить. Вдобавок извне. Вообразите! Каталонский кабальеро, как сам он любил представляться. Этакий Гильем де Кабестань нашего времени. – Люция невесело усмехнулась. – Но, как бы то ни было, я давно уже перестала стыдиться этого.