Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий - Питер Франкопан

Падение Рима позволило христианам в Азии вздохнуть свободнее. Перед лицом опасности со стороны степи отношения с Персией улучшились. Христиане больше не выглядели угрожающе. Они были уже не столь убедительны, как столетие назад, когда Константин готовился напасть на Персию и освободить христиан. В 410 году по инициативе шаха Йездигерда I был проведен ряд встреч для того, чтобы определить статус христианской церкви в Персии и стандартизировать религиозные убеждения.

Здесь, так же как и на Западе, появились разные точки зрения относительно того, что имел в виду Иисус, как должны жить верующие и как они должны проявлять и исповедовать свою веру. Как уже отмечалось ранее, даже тексты Кирдира III века говорят о двух типах христиан – назарянах и христианах. Обычно под этими терминами понимались местные христиане, которые обратились к вере, и те, кто был выслан с территории Римской империи. Различия в обрядах и доктринах были постоянным источником проблем. И это неудивительно, учитывая, что в таких местах, как Рев-Ардашир в Фарсе, на юге Ирана, было две церкви, одна из которых проводила службы на греческом языке, а другая – на сирийском. Нередко соперничество перерастало в физическое насилие. Так, например, в городе Сузы (сейчас это юго-запад Ирана) соперничающие между собой епископы пытались свести счеты с помощью поединка[232]. Усилия, предпринятые епископом Селевкии, одного из важнейших городов Персии, Ктесифона, направленные на установление порядка и единства всей христианской общины, были признаны неэффективными, а результаты удручающими[233].

При условии, что шанс на спасение основывается на правильном вероисповедании, сглаживание всех противоречий раз и навсегда – чрезвычайно важный вопрос, который пытались решить отцы-основатели церкви с самого начала ее существования[234]. «Я повторяю еще раз то, что говорил ранее, – обращался апостол Павел к галатам, – если кто проповедует Евангелие не в том варианте, в каком получили вы, пусть он будет изгоем!» (Гал 1:9). В этом контексте все тексты Евангелия должны буквально «нести благую весть», чтобы разъяснить, кто есть сын божий, чему именно он учил, и систематизировать религиозные убеждения[235].

Для того чтобы положить конец спорам, которые так беспокоили раннюю христианскую церковь на Западе, император Константин в 325 году созвал собор в Никее. На собор съехались епископы со всей империи. Приверженцы соперничающих интерпретаций, касающихся взаимоотношений Отца и Сына, одного из самых горячих вопросов, должны были решить свои разногласия. Собор рассмотрел вопросы структуры церкви, установил точную дату Пасхи и кодифицировал постулаты веры, которые до сих пор действуют в христианской церкви, принял Никейский символ веры. Константин был решительно настроен положить конец расколу и подчеркивал важность единства[236].

Епископы из Персии и других регионов за пределами Римской империи не были приглашены на собор в Никее. В Персии в 410 и 424 годах были проведены свои соборы. На них еще раз была предпринята попытка решить вопросы, ответы на которые пытались найти западные коллеги. Эти встречи состоялись при поддержке шаха, которого в одном из источников описывали как «победоносного царя царей, на которого полагается церковь». Шах, как и Константин, хотел получать выгоду от поддержки христианских общин, а не вмешиваться в их разборки[237].

Источники, содержащие результаты обсуждений, не очень надежны и отражают последующую борьбу между престолом и клириками. Тем не менее сама организация церкви говорит о том, что важные решения все-таки были приняты. Якобы было решено, что архиепископ Селевкии Ктесифон должен «возглавлять нас и править всеми нами и всеми братьями епископами по всей (персидской) империи» (хотя и наблюдались значительные разногласия и неприязнь)[238]. В рамках соборов обсуждался важный вопрос о механике работы и должностных назначениях, чтобы избежать двойной иерархии в тех местах, в которых проживали представители противоборствующих воззрений.

Были определены даты важных церковных праздников и в то же время постановлено, что обычную практику обращения к «западным епископам» за советом и покровительством пора прекратить, так как это подрывает авторитет руководства церкви на Востоке[239]. Наконец, символ веры и каноны собора в Никее были приняты наряду с другими соглашениями, которые были достигнуты в ходе последующих сборов западных синодов в промежуточный период[240].

Это должен был быть решающий момент, когда мышцы и мозг христианской религии должны были соединиться и образовать единый организм, простирающийся от Атлантики до Гималаев, с двумя полностью функционирующими руками с центрами в Риме и Персии – двумя великими империями поздней античности, работающими синхронно. При имперской поддержке в Риме и все более возрастающей поддержке персидских властей была заложена мощная основа, опираясь на которую христианство могло стать доминирующей религией не только в Европе, но и в Азии. Однако вместо этого вспыхнули внутренние распри.

Те епископы, которые считали, что эти попытки подрывают устои христианства, обвиняли церковное руководство не только в том, что его представители недостаточно образованы, но и в том, что они не были должным образом рукоположены. Затем начались проблемы, вызванные внезапной вспышкой воинственности христиан. Некоторые зороастрийские храмы огня были разгромлены. Это, в свою очередь, поставило шаха перед необходимостью поиска компромисса. Ему пришлось занять не ту позицию, которую диктовала его вера, а ту, которой придерживалась аристократия. И это нанесло мощный удар по христианству. Вместо того чтобы войти в золотой век, христианская церковь снова впала в немилость и ее последователей стали преследовать[241].