Принц Снежной Королевы - Алина Кускова

– Позвонила, – возвращая ее к реальности, сказала Таня. – Это Клин.

– Журавлиный? – не поняла Юля. – Ты о чем?

– Я о городе! Твой Кай в Клину. Это подмосковный город, в котором есть Дом-музей Чайковского. Только вот где ты его там будешь искать, не знаю.

– Если Рэску там, то по городу афиши расклеены!

– Но ты же болеешь, – изумилась Таня, показывая на таблетки и графин с морсом.

– Сейчас, когда я узнала, где он, почувствовала себя гораздо лучше!

– Ты не можешь к нему поехать больная, – испугалась Таня. – Что я скажу Наталье Алексеевне?!

– А ты ничего не говори, как Кай! Иди домой, Тань.

Юля стала собираться в дорогу. Клин от них недалеко, на электричке можно доехать. А если она туда не попадет, то не увидит Кая еще целый год! Тут одного дня без него хватило на год вперед.

Температура, как ни странно, спала. Организм, почувствовав перспективу нелегкой поездки, напряг свои резервы и встряхнулся.

– Тогда я тебя до вокзала хоть провожу, – пробурчала Таня. – Конечно, я понимаю, что тебе надо к нему поехать и во всем разобраться. Ты ему передай от меня извинения. Ну, ты же знаешь, я не хотела его обидеть. Случайно вырвалось!

– Вряд ли они ему нужны, как и мои, – грустно сказала Юлька. – Но я все равно поеду и скажу ему…

– Что ты ему скажешь?!

– Это я скажу ему, – упрямо повторила Юля и пошла к двери.

Они вышли во двор, где стоял Егошин. Сначала он переминался с ноги на ногу, а потом, заметив выражение Юлькиного лица, покраснел от досады. Таня, идущая позади Юльки, еще развела руками, мол, сделала все, что могла.

– Ну, что, Герда, – встал у Юльки на пути Егошин, – как твой Кай? Все пытается из четырех букв «а», «о», «ж», «п» сложить слово «Вечность»?

Юлька гордо вскинула голову и прошла мимо, толкнув его с тропинки в снег.

– Егошин! – возмутилась Таня, качая головой, – ты дебил! Долго учил, прежде чем озвучить? Это бородатый анекдот!

– Долго, – признался Егошин, отряхиваясь от снега. – До сих пор не пойму, как из четырех букв получается «Вечность».

И не понятно было, шутит он или действительно не понимает. Ладно бы только это не понимал! Когда Юлька заходила за угол дома, он ее позвал:

– Гагарина! Ты это… не обижайся!

– На дураков не обижаются, – бросила ему Таня и взяла Юльку под руку.

Электрички ходили с большими перерывами, но Юле повезло. Она успела в последнюю минуту заскочить в вагон. Таня сунула ей в руки какой-то пакет и теперь стояла и махала рукой, желая счастливого пути и сетуя на то, что Наталья Алексеевна, когда узнает, ее убьет. Это был явный поклеп на Юлькину маму. Та разрешила бы дочери ехать к Каю, узнав, что температура держалась исключительно потому, что Юлька просто-напросто тосковала. Сейчас она чувствовала себя решительной, как никогда.

В вагоне электрички народа было мало, ехать пришлось больше часа. И у Юльки было много времени, чтобы подумать о том, как сказать Каю, насколько он ей дорог и необходим. Как им хорошо будет вместе, даже если они будут не вместе, а в разных городах. Знать, что когда-нибудь, и это может случиться очень скоро, произойдет их встреча, это невероятное счастье. И еще большое счастье – встретить того, кто стал самым близким человеком. Мама, прости! Но это совсем другое чувство. И оно поглощает от макушки до пяток.

Когда пришло время выходить, Юля поднялась.

– Девушка, пакет забыли, – напомнила ей сидевшая рядом женщина.

Пакет! Она совсем про него забыла. Что еще могла Таня туда засунуть? Юля посмотрела. В пакете лежал клатч Снежаны – целый и невредимый. Ох уж эта Танькина жадность! Не потеряла она его, а присвоила себе. Хорошо, что хоть догадалась его отдать, чтобы совесть была спокойна. Получалось, что она вернула все. И мотив для приезда теперь был! Внешние приличия, как бы сказала мама, были соблюдены.

Юля вздохнула и пошла к выходу. Поезд уже остановился на станции Клин.

Но перроне ее сразу охватила волна холода, и зубы начали дробный перестук. Не хватало еще заболеть в самую ответственную минуту! Юля ускорила шаги и почти побежала к высокому мосту, перекинувшемуся через железнодорожные пути. Она не знала, куда идти, шла за толпой и чувствовала, что не ошибается. На привокзальной площади возле наряженной ели стояли маршрутки. Юля огляделась, чтобы спросить, на которой из них можно добраться в центр города или к Дому-музею Чайковского, как вдруг замерла.

Сбоку от нее на дверях большого торгового центра висела красочная афиша, приглашающая клинчан и гостей города на представление Снежаны Рэску. Юля подошла к ней и провела пальцем по холодному стеклу, сличая дату и время. Она не опоздала! Она приехала вовремя! Она увидит его, перед тем, как больше не увидит никогда. Но если сможет объяснить… А он сможет ее понять…

– Девочка, грустить на моем морозе категорически запрещается, – проговорил рядом с ней Дед Мороз. – Ты потерялась? Куда тебе нужно?

Сказал, словно разговаривал с малышкой. Но Юля не обиделась, она ткнула пальцем в афишу:

– Сюда!

И Дед Мороз стал рассказывать, как дойти до молодежного центра.

Народ уже собирался на представление, когда Юля вошла в фойе центра. Она огляделась, чтобы найти двери, через которые можно было пройти сразу в гримерку к артистам. Но бдительная контролерша заставила ее купить билет. Юля не особенно сопротивлялась – все равно, каким образом оказаться внутри. Под гримерную артистов Рэску был отдан директорский кабинет. Юля сказала, что хочет получить автограф у Снежаны, и ей показали, куда нужно идти.

Но Снежана сама вышла ей навстречу. Неожиданно, внезапно и стремительно ледяная красавица прошествовала по длинному коридору в белоснежном в пол платье с высоким стоячим воротником. Юлька практически столкнулась с нею. Выражение лица Снежаны подействовало, как удав на кролика. Девушка замерла и остановилась.

– Ты?! – изумилась Снежана, глядя на Юльку. – Что ты здесь делаешь?

– Принесла вам клатч, – Юлька протянула сумочку иллюзионистке.

– Благодарю, – сухо бросила та и забрала пакет. – Что еще? Ждешь поощрения?

– Нет, – выдохнула Юля, – Кая.

– Оставь его в покое, девочка, – сквозь зубы произнесла Снежана Рэску. – Я догадываюсь, что у вас произошло. Он вернулся сам не свой. Его и без тебя предавали.

– Поэтому он молчит? – спросила Юлька дрогнувшим голосом.

– Он молчит, – Снежана перешла на шепот, сузила глаза и вплотную подошла к Юльке, – он молчит потому, что на его глазах расстреляли отца и мать. Они были сторонниками Сербской Краины[1], фотокорреспондентами. Уже жили вдалеке от Родины. Но их нашли. Каю было семь лет, когда он впервые собственными глазами увидел смерть. С тех пор он не говорит.