Костяной лабиринт - Джеймс Роллинс

– Подозреваю, – поддержала ее Эми Ву, указывая на мохнатое существо за стеклом, – что этот приятель – лишь первый шаг к более амбициозным проектам, которые будут осуществлены в ближайшем будущем.

– Итак, – сказал Коккалис, – полагаю, что, учитывая характер ваших исследований, вы начали с гориллы, поскольку этот вид очень близок к людям.

– Совершенно верно, – подтвердила Эми.

– Но почему вы не выбрали шимпанзе? – спросил Монк, вглядываясь в окно. – Кажется, считается, что генетически они еще ближе к нам, разве не так?

– И да, и нет, – ответила Мария. – У шимпанзе с человеком больше девяноста восьми процентов общих генов, а у гориллы – девяносто шесть, но для наших исследований важнее не количество, а качество. В том, что касается последовательностей ДНК, задействованных в чувственном восприятии, слухе и, что самое главное, развитии головного мозга, геном гориллы существенно ближе к нашему, чем геном шимпанзе.

– Это вытекает также из предыдущих опытов по обучению шимпанзе и горилл языку жестов, – добавила Ву. – Наверное, самыми известными шимпанзе, владевшими языком глухонемых, являются Вошоу и Ним, однако размер их лексикона не превышал двухсот знаков, в то время как горилла Коко выучила почти тысячу знаков.

Вспомнив, почему Пейнтер направил сюда именно его, Ковальски посмотрел на свои руки.

– Так почему язык жестов имеет такое большое значение? – спросил он.

Исследовательница улыбнулась, отчего лицо у него залилось краской. У нее были те же самые ярко-голубые глаза и веснушки на щеках, как и у ее сестры-близнеца на фотографии, вот только светлые волосы Марии были подстрижены в асимметричное каре, справа длиннее, чем слева. А еще справа на ее шее каждый раз, когда она поворачивала голову, над воротничком белого халата показывалась татуировка размером с палец в виде двойной спирали ДНК.

– Языковые способности являются прекрасным барометром для оценки разума и изобретательности, – объяснила Мария. – А после десятилетий изучения языка приматов у нас уже была готовая шкала, по которой мы могли измерять интеллектуальное развитие Баако. – Она прижала ладонь к стеклу. – Но гораздо важнее то, что речь идет об уникальном живом существе, не имеющем подобных на Земле. Поэтому, естественно, нам понадобился метод общения, чтобы лучше понимать такое создание. – Девушка снова повернулась к своим слушателям. – Идемте, вы познакомитесь с ним и сами все поймете.

Подойдя к двери, она поднесла к электронному замку магнитную карточку.

Сознавая, что выбора у него нет, Ковальски неохотно последовал за остальными.

«Похоже, вот мое место в «Сигме» – разговаривать с обезьянами».

Шагнув в дверь, Джо обнаружил, что оказался в высокой клетке. Мария отперла решетчатую дверь, но только после того как наружная дверь была закрыта и заперта – несомненно, это была дополнительная мера предосторожности. Маленькая группа прошла в импровизированный класс. Ковальски держался позади. В этом замкнутом помещении, на его взгляд, было слишком жарко и влажно, и хотя пахло здесь не как в хлеву, чего он опасался, мускусный запах определенно чувствовался.

Выйдя вперед, Крэндолл протянула руку:

– Баако, подойди и поздоровайся!

Молодая горилла выпрямилась, поднимаясь на ноги, но не двинулась с места, по-прежнему опасаясь посторонних.

Джо смерил ее взглядом. Стоя во весь рост, обезьяна не доходила ему даже до груди, однако в ней чувствовалась незаурядная физическая сила. Охваченный любопытством, Ковальски осмотрел волосатое тело в поисках свидетельства смешанного происхождения этого гибрида, однако он не настолько хорошо разбирался в гориллах, чтобы заметить какие-либо отличия.

– Все хорошо, – мягко произнесла Мария, подбадривая своего ученика.

Поколебавшись мгновение, Баако тихо гукнул, опустился на одну лапу и, подойдя к своей воспитательнице, взял ее за руку.

– Хороший мальчик! – похвалила его Крэндолл и повернулась к своим спутникам. – Пусть лучше он сам подойдет к вам.

Эми Ву присела на корточки.

– Эй, Баако, ты меня помнишь? Мы с тобой играли в щекотку.

Горилла спряталась за ноги Марии.

– Прошло уже больше полугода с тех пор, как ты была здесь в последний раз, – объяснила та, положив ладонь горилле на голову. – Сомневаюсь, что он тебя помнит.

Обезьяна тихо заворчала, словно возражая на это. Отпустив свою воспитательницу, она подняла обе руки к ребрам и зашевелила пальцами. Не надо было владеть языком жестов, чтобы понять ее.

«Щекотка».

– Верно! – рассмеялась Эми.

Баако шагнул вперед, смущенно понурив голову и плечи. Подойдя к Ву, он неловко обнял ее одной рукой. Женщина пощекотала его под мышкой, вызвав краткое фырканье, которое можно было принять за хриплый смешок. Но даже Ковальски чувствовал, что обезьяна выполняет заученные действия, стремясь порадовать свою учительницу. Это было тем более очевидно, что все это время Баако не отрывал взгляда от двоих мужчин.

Следующим поговорить с ним попытался Монк.

– Как насчет того, чтобы познакомиться? – спросил он, тоже опускаясь на корточки и протягивая горилле обе руки.

Баако заворчал, заметно нервничая.

– Он хороший человек, – постаралась успокоить его Мария, подкрепив свои слова тем, что провела ладонью правой руки по левой.

«Хороший».

– Поздоровайся! – предложила она горилле.

Ее подопечный шагнул вперед, с опаской принюхиваясь и не скрывая своего нежелания это делать. Однако в глазах у него горел блеск любопытства. Оказавшись достаточно близко, он остановился и махнул правой рукой, подняв ее ко лбу.

«Привет!»

Затем Баако поднес сжатый кулак к груди и опустил его вниз, после чего быстро изобразил пальцами последовательность букв своего имени.

«Я Баако».

Его черные глаза не отрывались от Монка. Тот был потрясен.

– Этот парень говорит тебе, как его зовут, – толкнул своего напарника в бок Ковальски.

– Вы совершенно правы, – удивленно покосилась на него Мария.

Указав на Коккалиса, Джо показал по буквам его имя:

«Его зовут Монк».

Баако склонил голову, поняв его, а затем подошел ближе. Взяв руку представленного ему мужчины в свою, он пожал ее, после чего нагнулся к другой его руке и обнюхал ее, склонив голову набок и тихо гукая.

– Это протез, – объяснил Монк, обращаясь к горилле и к подошедшей Марии.

– Вот как! – удивилась та. – Ни за что бы не подумала!

Джо ничуть этому не удивился. Протез его товарища представлял собой шедевр инженерной мысли, и дело было не только в его абсолютном сходстве с живой рукой. Разработанный специалистами УППОНИР, он обладал поразительной гибкостью, а его последняя модель откликалась на сигналы нейродатчика, вживленного в головной мозг Монка, позволяя ему управлять искусственной кистью не только через титановые контакты, соединяющие нервные окончания руки с протезом, но и просто мыслью.