Горькая истина. Записки и очерки - Леонид Николаевич Кутуков

нет времени. Конечно, я могу скомандовать «смирно» или «на краул», но сдвинуть батальон с места в строю я, конечно, никогда не сумею. Вышел на плац. Смотрю, всюду стоят построенные роты: как найти мою I-ю роту? Я ее в лицо никогда не видал. Нахожу ее по моему фельдфебелю.

Вдруг вижу, стоит старослужащий подпрапорщик Мыц, потомственный дворянин, лет 15 проведший в полку[86]. Зная его порядочность и благожелательное к нам отношение, обратился к нему за советом на счет предстоящего мне командования батальоном и получил от него все необходимые разъяснения. Солдаты стояли и шумно разговаривали.

— Полк смирно! I-й батальон смирно! — кричу я.

Что же мы увидели? Идет группа рабочих и несет красный флаг с золотыми надписями. Группу сопровождают наши солдаты по всем правилам церемониала выноса знамени.

Мы, прапорщики, прямо онемели при виде такой картины — этого мы никак не ожидали. Полковник Яковлев пыжился и краснел более обыкновенного. Мы старались не смотреть друг на друга — было стыдно.

Оказывается, это полковой комитет выловил нас экспромтом из Собрания и устроил нам этот бенефис. При команде «Батальон вольно», я даже забыл прибавить «Господа офицеры». Уж какие тут «господа».

Поехал на дачу в Оллила. Стоял на площадке вагона. Тут же находился толстый, жирный еврей-юнкер нашей 3-й Петергофской школы прапорщиков. На остановках он вылезал из поезда и ходил по платформе, руки в карман, животом вперед, отпятив нижнюю губу. Чести мне он не нашел нужным отдавать, вообще он на меня даже ни разу не посмотрел. Я невольно наблюдал за ним всю дорогу. Это в первый раз, с марта месяца, мне пришлось заметить, что юнкера не отдают чести. Но какой «юнкер»! Противно. Получил равноправие и сразу же изгадил в армии юнкерское звание, то последнее убежище, где еще оставалась дисциплина и воинский вид.

О Женском батальоне

Около Инженерного замка почти всегда стоит толпа и смотрит, как обучается военному искусству Женский батальон. Зрелище, безусловно, своего рода уникум.

Стоящие в толпе солдаты ругают самыми тяжкими словами эту новую затею и грозят расправиться с «бабами».

Что им собственно не нравится?

На днях пришла в полк бумага, спрашивающая, нет ли желающих откомандироваться на должность инструкторов в женский батальон, стоящий в Левашево. Желающих у нас не нашлось. Но смеха и веселых шуток было без конца.

Сформирование «украинских рот»

Пришел свыше приказ сформировать из уроженцев Малороссии «украинские роты». Выдумали и специальный погон: голубой с желтым. Получилось что-то необычайное. На шинели с петлицами нашего полка нашили пестрые украинские погоны.

И вообще, зачем это понадобилось — вытаскивать на свет Божий какую-то Украину, когда все мы русские и всегда жили дружно все вместе. Только рознь создается, больше ничего хорошего это не даст.

Командиром украинских рот назначен прапорщик Свиридов. Мы прозвали его «гетманом». (Он был потом в нашем батальоне в Добровольческой армии.)

Царская семья и Рюриковичи

Слышал я разговор насчет Царской Семьи.

Говорят, поднимался вопрос о переезде ее из Царского Села в дом одних известных Рюриковичей, вблизи Финляндской границы. Но хозяева дома отклонили этот проект, так как нашли, что пребывание Царской Семьи у них может вызвать осложнения, и они сами, их дом и обстановка могут пострадать.

Посещение полка Керенским

Военный министр господин Керенский выразил желание посетить нас, до его приезда оставалась одна неделя на подготовку Резервного полка к встрече и к параду. Началась работа. Выстроили всех на плацу. Что это была за картина! Без поясов, без погон, без кокард, ухмыляющиеся рожи, развязные позы. И вот каждый день происходит маршировка. Появился оркестр, роты церемониальным маршем проходят мимо воображаемого министра. Сначала было очень трудно, солдаты хохотали, паясничали… Но каждый день можно наблюдать, как отношение солдат к делу становится всё серьезнее, вновь появляются погоны, кокарды, все подтягиваются, оркестр играет, солдаты уже с удовольствием маршируют, держат равнение, дают ногу и на «здорово молодцы» дружно и весело отвечают «здравия желаем господин министр». И, о чудо, даже «на краул» не отказываются брать. у нас тотчас же отношения с солдатами улучшились, появились шуточки, улыбки.

Сегодня генеральная репетиция. Роты построены к встрече, появляется на коне Полковник Яковлев.

— Слушай на краул.

Все идет гладко.

— К церемониальному маршу

Роты проходят перед штабом полка.

— Здорово, молодцы!

— Здравия желаем, господин министр!

Музыка гремит. Полковник Яковлев улыбается. Уже шесть месяцев мы не видели его в таком благодушном настроении.

17 августа 1917 года

Роты выстроены на полковом плацу. Офицеры на своих местах. По телефону сообщили, что А. Ф. Керенский отбыл из Зимнего Дворца. Наблюдается даже некоторая нервность в ожидании прибытия Военного министра. Наконец показывается автомобиль Керенского.

— Полк, слушай на краул!

Командиры батальонов и рот повторяют команду и весь полк дружно берет на краул.

Мы не даром поработали целую неделю, кажется, всё сойдет благополучно.

Из автомобиля вылезает А. Ф. Керенский, в мягкой фетровой шляпе, во френче без погон, в длинных брюках. Наши солдаты начинают весело улыбаться, видя плюгавого штатского, вместо бравого генерала.

Полковник Яковлев направляется с рапортом к Военному Министру, но тот проходит мимо командира полка, как бы его не замечая, и направляется в середину расположения рот и приказывает принести стол.

Побежали за столом.

— Здравствуйте, товарищи, — кричит Керенский.

— Здравия желаем, господин министр, — отвечает полк.

Стол принесли. Солдаты продолжают держать на краул. Полковник Яковлев краснеет, пыхтит, глаза его бегают, он пытается подойти к министру, чтобы тот разрешил скомандовать «к ноге». Керенский лезет на стол.

Командиру полка следовало бы, по собственному почину, скомандовать «к ноге», видя, что штатский министр не в курсе церемониала парада, но он так растерялся от появления необычайного военного министра в шляпе, что ничего не командует и только окончательно смущается, пыжится и краснеет как рак.

Вот Керенский на столе, а солдаты всё еще продолжают держать «на краул».

— Товарищи, ко мне, — призывает военный министр. Солдаты не знают, что делать и переглядываются. Мы то же держим шашки «на краул», и с ужасом видим, что происходит что-то необычайное.

— Товарищи, ко мне! — властно повторяет Керенский и делает призывный жест к себе. Тогда солдаты, нарушив строй, повалили толпой к столу, причем большинство так и продолжало держать «на краул». Зрелище было потрясающее.

— Товарищи! — говорит Керенский, — приветствую в вас творцов и защитников бескровной российской революции. Но революция в опасности, безответственные пропагандисты уговаривают вас немедленно прекратить войну. Товарищи, они погубят революцию перед лицом врага внешнего. Товарищи, мы должны победоносно закончить войну и этим укрепить завоевания революции. Товарищи, революция в опасности… Как в евангельской притче зерно, упавшее