Школа выживания волчицы - Марина Крамер

– Скажите, Александр Михайлович, а мог он сам себе голову отсечь?

– Вполне. Но для этого нужно хорошо владеть мечом.

– Да ладно! – ахнул огорошенный Карепанов, задавший этот вопрос скорее из любопытства, чем из желания проверить версию, выдвинутую Ильей на месте преступления и потом повторенную здесь, в кабинете, после разговора с Ольгой Паршинцевой.

– А вы не слышали легенду о самурае Ёсисаде Нитта, который сам отрубил себе голову в ходе сражения, только чтобы не попасть в плен? – Карепанов услышал, как Сайгачев закуривает, щелкая зажигалкой.

– Нет. Я просто не думал, что это технически возможно.

– Вполне возможно. Позвоните, если не верите мне, Ольге Паршинцевой, она неплохой судмедэксперт в прошлом, – напомнил Сайгачев. – Она может более подробно описать всю биомеханику процесса, если вас это, конечно, интересует.

Карепанова это интересовало, но страшно злило, что Илья оказался прав. Теперь придется отрабатывать еще и эту версию, прежде казавшуюся совершенно неправдоподобной. «Черт их дери с этими восточными штучками! Не могут найти себе занятий, не связанных с какой-то мистикой и замудренной философией», – раздраженно подумал он.

– Александр Михайлович, а можно мне все-таки подскочить к вам еще раз со снимками? Возможно, вы ошибаетесь, и меч, о котором мы говорим, самая обычная подделка? Есть ведь очень крупные снимки, там и клеймо хорошо видно, и еще какие-то тонкости. Для человека вашего уровня ведь не составит большого труда всмотреться?

– Приезжайте, только лучше в банк, я сегодня на месте. Но я практически не сомневаюсь в том, что речь идет именно о мече работы Мурамасы. Очень уж ваш Беляков был возбужден, когда говорил о нем, возможно, все-таки приобрел.

Договорившись о времени, Карепанов положил трубку и оставшиеся пятнадцать минут, пока ждал Илью с обедом, боролся с приступом изжоги.

Я не знаю, как побеждать других, я знаю, как побеждать себя.

Мастер Ягю, самурай

Убрав мобильный в карман, он задумался, глядя на висящий в простенке календарь. Меч пропал из комнаты хранения вещдоков – дело принимало весьма неожиданный оборот. Кому-то сильно нужен был этот меч, настолько, что человек каким-то образом рискнул и вынес его из-под носа оперативников. Акела напрягал память, стараясь вспомнить все детали разговора двухмесячной давности. Даже покопался в мобильном, надеясь отыскать номер, но, разумеется, ничего не нашел.

– Кто же это был? – бормотал он, выкладывая на столешнице иероглифы из скрепок. – Выходит, что кражу планировали. Но разве не глупо пытаться продать еще не принадлежащий тебе меч, да еще в том же городе, где планируешь его украсть? Странно и совершенно нелогично. Хотя…

Эта мысль показалась ему более реальной. Украсть меч и продать его человеку, известному своей коллекцией оружия, а потом заявить в ту же полицию – и вот они, неприятности. Продавая, можно действовать через пару-тройку подставных лиц, чтобы в этой карусели потом невозможно было найти крайнего. Неплохая идея. А если перед этим повесить на украденный меч труп – вот оно, готовое уголовное дело. Выходит, человек, планировавший это, хорошо знал его, Акелу. Но не настолько, чтобы предположить, что он может и не заинтересоваться столь кровавым экземпляром с плохой репутацией.

Ничего толкового на ум не приходило. Еще беспокоила Алька, опять ставшая нервной и скрытной. И у нее тоже что-то непонятное происходит. Эти автопогони, труп в учебной комнате – явно звенья одной цепи. Знать бы еще, в чьих руках один из концов. И на всякий случай нужно опять перевести Соню на домашнее обучение – так всем будет спокойнее. Никита привозит учителя, он же его увозит, все дома, все под присмотром. Да, так будет лучше. Осталось объяснить это Але.

К его глубочайшему удивлению, жена согласилась с предложенным планом почти моментально.

– Ты прав, – сказала она, выслушав его доводы. – Ты совершенно прав, так будет лучше. Это избавит меня от постоянных мыслей и страхов. Я просто не переживу повторения той истории.

Акела обнял жену и погладил по голове, как ребенка:

– Это хорошо, что ты согласилась. Думал, что придется тебя уговаривать. Но ты у меня разумная женщина.

– А ты не знал? – глядя ему в глаза снизу вверх, усмехнулась она. – Иногда я бываю до тошноты правильной.

– В этой ситуации нам лучше перестраховаться.

– Я совершенно согласна. Завтра же поеду в школу и договорюсь с педагогами.

– Ладно, с этим решили, – усаживая Алю на стул, сказал Акела и направился к посудному шкафу за чашками. – Давай-ка чайку попьем, да? За чаем легче думается.

Аля пожала плечами. Она прекрасно знала привычку мужа решать какие-то вопросы за чашкой зеленого чая, это настраивало его на нужный лад – как любой церемониал, которым Акела придавал так много значения.

– Что у тебя в академии? – спросил муж, ссыпая заварку с ладони в плоский глиняный чайник.

– Заведующий в панике. Комната моя опечатана, заниматься буду в чужой. Труп вроде не опознали пока. Но знаешь, что я заметила, – задумчиво произнесла жена, словно сама не очень доверяла тому, что увидела, – мне показалось, что у трупа глазных яблок не было.

– То есть?

– Провалы в глазницах. Веки есть, а под ними ничего.

– Хочешь сказать, что глазные яблоки кто-то вырезал? Но зачем?

– Вот и я думаю зачем. Как трансплантат они непригодны. Пока еще не пересаживают, невозможно это, хотя исследовательские работы ведутся, – медленно проговорила Аля.

– А сетчатка?

– Я в этом не очень разбираюсь, но вообще, глаз очень антигенный, он быстро отторгается. Роговицу, да, пересаживают. Знаю, что проводились операции по пересадке роговицы и сетчатки, но при помощи еще какого-то препарата, не просто трансплантат. Вроде как на поток это не ставили.

– Но чисто теоретически? – настаивал Акела, и Аля удивленно спросила:

– А с чего такой интерес?

– Пытаюсь понять.

– Если только… если только кто-то в нашей академии не занялся подпольными разработками.

– Как-то круто, не находишь? – с сомнением проговорил Акела.

– Да, похоже на детективную историю. Опять же, зачем труп в ванну в анатомичке засовывать? Я не знаю технологии, но могу почитать, конечно, как забирается трансплантат для пересадки роговицы. Если не путаю, то труп должен быть свежий…

– Почитай. Не понимаю пока, что это даст, но вдруг. И еще. Обо всем, что мы тут с тобой наговорили, у себя на кафедре молчи, пожалуйста, – попросил Акела, придвигая жене чашку с кусочком лимона и свежезаваренным чаем.

– Ты считаешь меня дурой? – с иронией в голосе осведомилась Аля. – Если все так, как я думаю, то кто-то из кафедральных явно в теме. Как и сотрудники морга, хотя бы один. Нужно же отследить свежий труп и как можно скорее изъять материал.