Безнадежная - Аника Громова

оно первое доводит ее до состояния раздрая.

И, заслышав, как за Кириллом захлопывается дверь ее кабинета, она только беспомощно обнимает себя руками. Ей невероятно хочется пойти за ним. Догнать и ничего не говорить, только обвить руками его шею и вжаться губами в губы.

Наташа, конечно, этого не делает, но одного этого желания для нее становится слишком много, чтобы слишком многое понять про себя в моменте.

Она обречена.

Глава 17

Уже на следующее утро Милана на пороге кабинета Наташи появляется, словно вихрь. Кажется, что даже в той же самой одежде, в которой была и вчера, когда просила Наташу задержаться для собеседования с «финансистом».

— Пришла извиниться? — холодно спрашивает Наташа.

— Что? — недоуменно округляет глаза Милана. — За что?

А потом она машет рукой и проходит вглубь кабинета, где бесцеремонно устраивается на краю стола вместо стула для посетителей.

— Слушай, мне необходимо от тебя алиби, — говорит она.

Глаза у Миланы поблескивают. Заговорщицки. А на ее шее красуется, похоже, засос. Из разряда тех, которые редко оставляют мужья.

Мимолетный укол зависти пронзает сознание Наташи. Если бы она поддалась очередному порыву, тоже ведь могла бы встречать утро с засосами. И, может, также в той же самой одежде, что и вчера, не успев заехать домой.

Но она — взрослая и рассудительная. В конце-то концов.

— Я сказала Игорю, что оставалась ночевать у тебя, — продолжает Милана. — Что тебе нужна была моральная поддержка из-за Логинова. И я, как замечательная подруга, вытирала тебе сопли под мелодрамы и ведерко мороженого.

Самая нереалистичная ситуация, которая только могла бы прийти Милане в голову. Пускай Наташа с Сильвановым не слишком дружна, Игорь все равно знает ее достаточно, чтобы понимать — она бы не расклеилась до такой степени.

Она склоняет голову чуть набок и смотрит на Милану, как на умалишенную.

— Я знаю, знаю, — в порывистом раздражении машет рукой Милана. — Он застал меня врасплох. Долго рассказывать.

Наташа сомневается в том, что долго. Скорее всего верной формулировкой будет «стыдно». Но вместо того, чтобы это комментировать, она просто складывает руки на груди и чуть запрокидывает голову, чтобы посмотреть на Милану с явным превосходством во взгляде.

Может себе позволить.

— Просто если Игорь будет спрашивать, — добавляет Милана. — То... О, и, если что, на выходных мы едем с тобой в спа-отель. На все выходные.

— А мы не едем? — усмехается Наташа.

Вот это все совсем недопустимо. Несмотря даже на то, что Сильванов вряд ли будет с ней связываться и уточнять алиби своей жены. Да даже если и будет — Наташа просто не станет ему отвечать. Больше их не связывают рабочие вопросы. И ей незачем с ним поддерживать общение.

Не исключено, что на это Милана тоже отчасти рассчитывает.

— Извинись, в таком случае, — говорит Наташа.

— Да за что?

— За Логинова.

— А что, он сам не справился? Я была уверена, что он отработает. Может даже на коленях.

— Не увиливай, — настаивает Наташа.

Ей принципиально важно. Милана же пожимает плечами.

— Прости, что не предупредила, что придет именно Логинов, — говорит она. — Но ты бы его не приняла. А у него башка варит. Двойная победа — он помогает нам со всеми этими циферками, а потом помогает лично тебе сбросить стресс. Я вижу, тебе это нужно.

— А тебе нужно что-то сделать с твоей шеей, — замечает Наташа.

— Что? Где?

Милана достает смартфон и через фронтальную камеру рассматривает себя. Ее брови сердито сводятся к переносице, а губы поджимаются.

И она явно не понимает, что вообще Наташу не устроило. Совершенно искренне, а не из принципа «лучше сначала сделать, а потом просить прощения». Это — просто то, с чем Наташе стоит смириться, удовлетворившись хотя бы неискренним извинением.

Это — меньшая из ее моральных проблем.

* * *

Мать на пороге встречает Наташу с каким-то слишком восторженным выражением лица. Да еще и выглядит так, словно ждет особенно дорогих гостей, а не родную дочь, традиционно являющуюся навестить и помочь по мере сил по дому.

Наташа уже не раз думала о том, что для матери стоило бы нанять помощницу. Но, стоило ей об этом заикнуться, как предложение воспринималось в штыки и попытки откупиться, а не посодействовать.

— Ну что ж ты не торопишься, Наташенька, — достаточно громко и слишком ласково говорит мать, пропуская ее в квартиру.

Это сразу же начинает настораживать.

— У нас праздник какой-то? — уточняет она.

Нет, про день рождения или день матери она бы точно не забыла. У нее на все даты проставлены повторяющиеся пометки в календаре.

Это настораживает.

— Да просто подружка ко мне забежала, — машет рукой мать и подталкивает Наташу в сторону кухни. — С сыночком. Помнишь тетю Веру?

— Какая же я тетя, — кокетливо улыбается женщина, сидящая на кухне.

Она дородная и круглолицая. С такой комплекцией и в более юном возрасте могла бы сойти за «тетю». Но Наташа ее в любом случае не помнит.

Да и складывает в голове одно с другим, когда обращает внимание на мужчину средних лет, сидящего с Верой рядом. Очевидно, упомянутого сыночка, которому явно перевалило за тридцать.

Лицо у сыночка тоже круглое. Доброе, конечно, приятное. Но по мнению Наташи совсем не привлекательное.

— Ты садись, сейчас и тебе чаю налью, — говорит мать.

Которая зачастую на просьбу для нее что-то такое бытовое сделать строго отвечала, что у Наташи есть руки. И она сможет со всем справиться сама.

Наташа так и продолжает справляться. Видимо, по инерции.

И, видимо, мать это больше не устраивает. Раз уж она растекается патокой в компании некой Веры с ее сыночком.

Наташе тут устраивают смотрины. За стол она садится с каменным лицом.

— Валерий, — представляется сыночек.

Импозантно, конечно.

— Наталья, — более ровным тоном, не предполагающим даже полуулыбки, представляется она.

— Что ж ты так, — мать нависает рядом с чайником. — Еще бы отчество добавила.

— А надо? — спрашивает Наташа. — Слушай, если бы я знала, что у тебя гости, я бы приехала в другой день.

Она не собирается на эти смотрины покупаться. Валерий может быть даже хорошим парнем. Но Наташе неинтересно об этом узнавать.

Совсем.

— А так мне пришлось перенести встречу с моим