Ангел, потерявший крылья - Лилия Фандеева

– Вика, это у молодёжи всё просто: разбежались, помирились, простили, воссоединились. А в нашем возрасте стыдно признаться в слепоте. Мы решили не вспоминать прошлое, а если вспоминать, то только приятные моменты. Мы знали, что ты приедешь, но ждали тебя через пару дней. Как отдохнула?

– Отлично! Вам обязательно нужно поехать в Турцию. Я не знаю, есть ли где места лучшие, я нигде не была, но я в восторге от моря, солнца, обилия фруктов. Одним словом, побывала в турецкой сказке. С апреля по октябрь там настоящее лето. Хватит вам сырого Питера – езжайте на десять дней в Турцию.

– Вика, тут такое дело, – отец смутился. – Присядь.

– Говори, пап.

– На прошлой неделе Олег заезжал. Передал для тебя конверт от Лесникова старшего, – он открыл кухонный шкаф и достал конверт. – Павла нашли в квартире без признаков жизни три недели назад. Возможно, сам, а возможно и помогли. Мы его ни разу не видели, а Олег рассказывал, что уже через четыре месяца после твоего отъезда, он приступил к работе. Как будто был полон идей, но после всего, что произошло, «руки ему никто не подал». Кому нужен шизофреник в друзьях-товарищах. Продержался в такой «изоляции» чуть больше полугода и подсел на наркотики – итог плачевный. Держи. Там телефон отца Павла.

Виктория вскрыла конверт, на котором значилось её имя, а номер телефона был написан другим подчерком. В самом конверте лежала банковская карта и короткое письмо. «Если ты читаешь это «покаяние», значит, меня уже нет. Хотя, как человека, меня давно уже нет. Прости меня за всё. Я испортил тебе жизнь ради своей нездоровой амбиции, зная о диагнозе. Обидел, унизил и оскорбил ту, которая была светлым пятном в моей жизни. Мне искренне жаль, что тебе пришлось всё это пережить и принять решение уехать. Я сам себе омерзителен за свои действия. Вряд ли мне хватит духу добровольно и самостоятельно уйти из жизни, но и жить двум особям в одном теле с одной головой невозможно. Это страшно, когда один из них расплачивается за деяния второго и не может ему противостоять. Может твоё прощение поможет мне там, откуда не возвращаются. Прости меня, Вика, и прощай. Павел. 1306 – это код карты. Деньги небольшие, но они помогут тебе вдали от дома». Она протянула письмо отцу и набрала номер телефона, указанный на конверте.

– Это Вика Петровская. Мне передали конверт. В нём письмо и банковская карта.

– Здравствуй, Вика. Мы можем с тобой встретиться?

– Я у родителей. Куда мне подъехать?

– Будь дома. Я подъеду с Олегом через пару часов.

– Я встречаюсь с Лесниковым через два часа. Он приедет за мной. Как вы думаете, мне стоит поехать на кладбище? – задала Вика вопрос родителям.

– После разговора с его отцом и примешь решение, а сейчас садись завтракать, иначе мы с папой опоздаем на работу. Вечером обо всём нам расскажешь. Не ставь бабушек в известность о том, что прилетела, пока не определишься с визитом в гости, иначе они будут ждать тебя каждый день.

Разговор с Лесниковым был короткий. Вика передала ему письмо Павла, а он рассказал о причине смерти, о последних месяцах жизни сына.

– Я грешным делом думал, что виновен, не получилось у меня воспитание пасынка, а оказывается, дело в болезни, Он об этом узнал, заметив симптомы и пройдя обследования начал лечиться. Парень он был умный, даже очень, и половина бизнеса его заслуга. Кто мог подумать, что болезнь появится в двадцать семь лет.

– Почему он в таком случае хотел жениться на мне? За какие грехи хотел сделать меня несчастной?

– У него были к тебе чувства, а жениться хотел ради опеки. В случае признания его недееспособным, ты могла управлять вместе с ним бизнесом. Да, возможно это продлилось бы не так долго, но именно такова была его цель. Это письмо он оставил мне месяца три назад. Я хочу тебе помочь, Вика. Заедем в банк, узнай сумму денег на счёте. Ты отдашь мне карту, я отдам тебе наличные. Если карту заблокируют, ты не сможешь ею воспользоваться, а я вступлю в права только через полгода. Понимаешь? А не исполнить то, о чём он просит, мы не можем.

– Анатолий Иванович, мне не нужны деньги. Я согласилась с вами встретиться, не рассчитывая снимать их со счёта. Я работаю, и мне хватает на жизнь.

– Подари их кому-либо, отдай родителям – они у тебя не миллионеры, раздай у церкви. Делай с ними, что хочешь, а волю покойного исполни. Пойми меня правильно.

– Скажите: он обо мне за год вспоминал?

– Можешь мне не верить, но в его квартире на стене висит твоё фото в рамке и кольцо на белой ленточке. Я рассказал ему обо всём в красках, которые запомнил, признался, что сам посоветовал тебе уехать. «Это хорошо. У меня не будет возможности навредить ей больше, чем я уже сделал», – сказал он. Больше мы о тебе не говорили.

– Мы можем поехать на кладбище?

– Зачем тебе это?

– Не знаю. Может для того, чтобы окончательно простить его.

– Ты вернёшься в Питер?

– Пока нет. Нельзя каждый год менять работу.

– Закроем финансовый вопрос и Олег отвезёт тебя туда, куда скажешь. Вика, мы же не станем с тобой врагами?

– Не станем. Мы оба не хотели, чтобы всё закончилось таким образом.

Вечером состоялся семейный совет, на котором решался не только «денежный» вопрос и визиты к старшему поколению, но и вопрос об отдыхе родителей. Виктория поставила их перед фактом, найдя их паспорта и купив им недельную путёвку в Турцию. Она не особо думала о том, каким образом мама сможет взять отпуск в середине четверти, сказав: «Всех денег вы не заработаете, а за неделю ни с гимназией, ни с клиникой ничего не случиться. Пока я присмотрю за пенсионерами, вы можете спокойно отдохнуть. Следующая такая возможность будет только через год. Я вас очень люблю и хочу видеть счастливыми. Пусть деньги Павла помогут вам осуществить мечту о путешествиях, и начните с Турции». Внучка провела по три дня в доме стариков. Для себя отметила положительные перемены. Софья Михайловна, не признававшая сноху тридцать лет, теперь любила её, как родную дочь. Старики, пережившие блокаду, чувствовали себя для своего возраста нормально. Если супругам Пантелеевым было по семьдесят два года, то Софье Михайловне исполнилось семьдесят три. Они сами себя обслуживали, встречая по выходным сына и дочь. Отпуск, проведённый Викой в Питере,