Лесная свадьба - Александр Степанович Мичурин-Азмекей

стоит, пока не пришла в голову мысль, что спроси я в деревне о стороже — мне непременно скажут, кто он.

…А впрочем, нужно ли это? И не мудрее ли всех наших расчетов поступает жизнь, скрыв что-то? Может быть, не старик, а сама память людская, безымянная, но многоликая, говорила со мной сегодняшней ночью…

Тирасполь — Йошкар-Ола

1937–1940—1966

СТОРОНА РОДНАЯ

Рассказы

СЛОВО О РОДНОМ КРАЕ

Перевод А. Смоликова

Говорят, и ворона свое гнездо хвалит…

А что говорить о человеке! Ему особенно дорога родная сторонка. Как далеко ни занесет его судьба, и в свободную минутку, и во сладком сне он обязательно вспомнит родные места.

Часто и я вспоминаю себя, босоногого летом или обутого в лапти зимой, в вышитой рубашке и в холщовых штанах. И тогда же перед моими глазами мигом встает родная деревня в садах со свежей зеленой травкой вдоль улицы.

Деревня наша небольшая была, всего до полсотни дворов по обоим берегам озера. Вокруг него, как сторожа, охраняющие воду, стояли густые приземистые ивы. Густо цвела черемуха, рябина. Вечерами заливались соловьи, а по утрам голосисто грустили кукушки.

Однажды я спросил у дедушки, почему кукует кукушка.

— У одного марийца рано умерла жена, — начал рассказ дедушка. — Остались у него детки малые Акуш и Микуш. Но как можно растить детей без матери? Взял он в жены другую женщину, но та скоро невзлюбила неродных детей и сказала отцу: «Уведи их в лес, а у нас потом свои дети родятся». Увел отец детей в лес, дал им по корзине грибы собирать, а чтоб не затерялись, не заблудились они, научил окликать друг друга: «Аку-уш! Мику-уш!» С тех пор и ходят дети-сиротки по лесам и кличут друг друга: «Аку-уш! Мику-уш!» А эхо разносит по лесу: «Ку-ку! Ку-ку!» Вот и кукует кукушка.

И другое вспоминается мне. Жил в нашей деревне старик Пайгат с белыми, как куделя, бородой и волосами. Двадцать пять лет прослужил он в солдатах. С тремя георгиевскими крестами вернулся домой. Воевал за свободу Болгарии, участвовал при взятии Шипки…

А еще я помню одинокую сосну среди поля. В ствол ее были вбиты клинья, и во время жатвы батраки вешали на них узелки с небогатой пищей…

По берегу Волги тянутся вдоль луга, среди них голубыми призывными оконцами синеют заросшие камышом да осокой небольшие озерки, богатые рыбой, извилистые, усыпанные лопухами старицы…

С детских лет я частый гость у природы, и сколько помню себя, родные леса и луга, реки и озера всегда звали и тянули к себе…

О родимый край! Только с отцом-матерью можно тебя сравнить! Только на зеленом лоне твоем отдыхает душа, обретает снова покой, а мечты наливаются новой силой! В любое время года, в зной, дождь или снег ты согреваешь меня, радуешь душу…

Выхожу я в поля широкие, слушаю переливчатую гусельную трель жаворонка, вхожу в гудящий бор, вступаю на разноцветный ковер луга, на берег чистого, как слезинка, озера, и хочется мне крикнуть:

— Здравствуй, сторона родная, мать любимая!

ДЕДУШКИНА АЗБУКА

Перевод М. Мухачева

Помню, дедушка впервые взял меня в лес.

За спиной у него кузов, в руках сплетенная из тальника корзинка.

У меня через плечо тоже висит кузовок, и несу я такую же, как у дедушки, но поменьше, корзинку.

Мой дед всё умел мастерить: и корзинку, бывало, сплетет из ивовых прутьев, и кузовок сделает из бересты или лубка, и свистульку из глины вылепит. И до сих пор в сарае валяются старые корзины и кузовки. Всякий раз, когда я вижу их, вспоминаю моего доброго и ласкового деда…

Край наш